Марк Аврелий. К самому себе

Философ Феофраст* при сравнении прегрешений, несмотря на то что сравнение это несколько банально, замечает, что тяжелее проступки, совершаемые по вожделению, нежели из-за гнева. Действительно, гневающийся человек кажется отказывающимся от разума с некоторым огорчением и внутренней подавленностью; тот же, кто прегрешает по вожделению, покорившись наслаждению, кажется в своих прегрешениях более распущенным и изнеженным. Итак, верно и истинно по-философски сказал он, что проступок, совершенный ради наслаждения, заслуживает большего порицания, чем совершенный в состоянии огорчения. В целом один более похож на человека, ранее претерпевшего несправедливость и побужденного огорчением ко гневу; другой же, напротив, по собственному побуждению стремится к несправедливости, влекомый к какому-нибудь действию вожделением.

0.00

Другие цитаты по теме

Нелегко найти человека, который становится несчастным оттого, что не заботится о том, что делается в душе другого; а вот те, которые пренебрегают движениями собственной души, неизбежно становятся несчастными

В разумении человека, обуздавшего себя и очистившего, не найдёшь ничего гнойного, грязного, коварного. Судьба не возьмёт его жизнь неоконченной, как говорят об актере, что он сошёл со сцены, не закончив и не доиграв пьесы. В нём также нет ничего от раба, от щеголя, ничего прилипчивого, обособленного, зависимого, скрытного.

Не трать оставшуюся часть жизни на мысли о других, если не соотносишь их с чем нибудь полезным для всех. Ведь упустишь другое [главное] дело, раздумывая о том, что делает такой-то и с какой целью, и что он говорит, и что у него на уме, и какие хитрости он применяет, и обо всем, что порождает отклонение от собственного руководящего начала. Поэтому необходимо удалить из сцепления мыслей [все] беспорядочное и бесполезное, а более всего суетность и злонравие; и нужно приучать себя порождать такие представления, о которых, если кто-нибудь вдруг спросил бы тебя: «О чем ты сейчас думаешь?», ты с легкостью тотчас сказал бы: о том-то и о том-то – так что сами слова обнаруживали бы, что ты исполнен простоты и благожелательности и того, что присуще жизни на общее благо, а также человеку, пренебрегающему мыслями о [собственных] удовольствиях или вообще о наслаждениях, [пренебрегающему] каким-либо соперничеством, или злословием и подозрительностью, или чем-нибудь другим, воспоминание о чем заставило бы тебя стыдиться, что у тебя такое на уме.

Нужно принять в расчет не только то, что каждый день убывает жизнь и остается все меньшая ее часть, но нужно принимать в расчет и то, что если кто и доживет до глубокой

старости, неизвестно, достанет ли ему тогда такой же силы ума для осмысления вещей и наблюдений, направленных на познание божественных и человеческих дел. Ведь если [человек] начнет тупеть, способность дышать, питаться, воображать, порываться и все прочее в этом роде не исчезнет, а вот способность разумно распоряжаться собой, точно определять нужное количество обязанностей, расчленять исходные представления и следить за тем, не пора ли уже уходить из жизни, и все прочее, что совершенно не может обойтись без тренированного разума, угасает раньше [чем угасает в глубокой старости способность дышать, питаться]. Поэтому следует спешить не только потому, что смерть ежечасно становится все ближе, но и потому, что осмысление и постижение связи вещей ослабевает быстрее [чем все остальные способности].

Гнев — необузданная ярость,

Порыв несдержанности злой,

Когда ты зол — весь мир не в радость,

И в нём отсутствует покой.

Каждое мгновение заботься твердо, как римлянин и мужчина, о том, чтобы делать то, что в твоих силах, с истинным и неподдельным величием, сердечным расположением, благородно, по справедливости и давать себе отдых от всех других представлений. Это удастся тебе, если каждое дело станешь выполнять как последнее в твоей жизни, отказавшись от всякого безрассудства и вызванного страстями отвращения от разума, принимающего решения, а также [отказавшись] от лицемерия, своекорыстия и неприятия велений судьбы. Ты видишь, какая малость то, владея чем, можно вести счастливую и угодную богам жизнь.

Не отклоняйся: ведь ни твои заметки, ни сочинения о деяниях древних римлян и эллинов и выписки из писателей, которые ты отложил на время старости, ты можешь не прочитать. Поэтому спеши к цели и, оставив пустые надежды, приди сам, пока можно, себе на помощь, если у тебя есть хоть какая-то забота о себе.

Помните, как Адам и Ева, устыдившись, попытались спрятаться от Творца (см. Быт 3:18-10)? Эта попытка была иррациональный, ведь бог вездесущ и всеведущ. Кроме того, Бог есть любовь, а потому не стоило бояться и таиться от Него, даже если скрыться было бы в принципе возможно. Примерно то же самое происходит с человеком, который грешит и не раскаивается: Божья любовь начинает вызывать у него страх, и ему чудится, что Бог бушует и гневается. Но это не Бог превращается в жестокого и нетерпимого владыку, это не Он, а мы изменились, и потому трансформируется и наше восприятие Бога (Ин. 1:5, 9-11; 3:19-21; 1 Ин. 1:5-7). Вспомним, что Иисус никогда не отвергал тех, кто приходил к Нему с покаянием, ища прощения, исцеления и подлинной жизни.

... Отличительным свойством человека добропорядочного остается способность любить и охотно принимать случающееся и сплетенное судьбой, а также не растаптывать и не оглушать толпой представлений внутреннего, в груди учрежденного демона, но сохранять его благосклонным, смиренно следующим за богом, не произносящим ничего против правды и не делающим ничего против справедливости. Если же все люди не верят ему, что живет он просто, скромно, радостно, то он не обижается ни на кого из них, не сворачивает с пути, ведущего к цели его жизни, к которой он должен придти чистым, спокойным, готовым с легкостью освободиться [от жизни], подчинившимся своей судьбе без насилия [с ее стороны].

Не трать оставшуюся часть жизни на мысли о других, если не соотносишь их с чем нибудь полезным для всех. Ведь упустишь другое [главное] дело, раздумывая о том, что делает такой-то и с какой целью, и что он говорит, и что у него на уме, и какие хитрости он применяет, и обо всем, что порождает отклонение от собственного руководящего начала. Поэтому необходимо удалить из сцепления мыслей [все] беспорядочное и бесполезное, а более всего суетность и злонравие; и нужно приучать себя порождать такие представления, о которых, если кто-нибудь вдруг спросил бы тебя: «О чем ты сейчас думаешь?», ты с легкостью тотчас сказал бы: о том-то и о том-то – так что сами слова обнаруживали бы, что ты исполнен простоты и благожелательности и того, что присуще жизни на общее благо, а также человеку, пренебрегающему мыслями о [собственных] удовольствиях или вообще о наслаждениях, [пренебрегающему] каким-либо соперничеством, или злословием и подозрительностью, или чем-нибудь другим, воспоминание о чем заставило бы тебя стыдиться, что у тебя такое на уме.