Спугнуть невезучесть трудно, борьба с ней бессмысленна, как борьба с отсутствием музыкального слуха.
Это только поначалу кажется, что на недостатки можно закрыть глаза, но даже медведь проводит в спячке лишь часть своей жизни.
Спугнуть невезучесть трудно, борьба с ней бессмысленна, как борьба с отсутствием музыкального слуха.
Это только поначалу кажется, что на недостатки можно закрыть глаза, но даже медведь проводит в спячке лишь часть своей жизни.
Это наш шифр. «Хичкок» значит «страшная». «Феллини» — красивая женщина, но, чтобы что-то от нее получить, надо постараться. Помните, как Мастроянни полез в фонтан Треви за Анитой Экберг, а наградой за труды оказались лишь промокшие брюки? «Скорсезе» — девушка со странностями (представьте Роберта де Ниро в одежде служанки из «Мыса страха»). «Полански» — та, с которой связываться себе дороже (несовершеннолетняя, замужем, начальница...). «Кубрик» — холодная, отстранённая, держится как робот, ни проблеска эмоций, но что-то в ней такое есть... «Спилберг» — слишком старается понравиться. Вот такое авторское кино, не похожее друг на друга.
Будь у них девиз, он звучал бы следующим образом: «Приходи и проведи с нами несколько унылых лет, прежде чем тебе начнут отказывать внутренние органы».
Камень, упавший в воду, знает ровно столько же о кругах, которые пошли по воде, сколько знал Зербино о том смятении, которое поднялось во дворце после его ухода.
Разве не разумнее хранить запасы на лишнюю неделю в холодильнике, а не таскать их на себе?!
Стоит ли сердить кого-нибудь или затевать ссору, если гнев на лице противника пагубно отражается на собственном здоровье?
Если бы каждое выстраданное или брошенное сгоряча «чтоб ты сдох!» сбывалось, населения Земли здорово бы поубыло…