Я счастлив, что я красный! Цвет — это прикосновение глаза, слова, звучание в темноте. Тысячи лет я слушаю, как разговариваю души, и потому смею утверждать, что коснуться меня — всё равно, что коснуться ангела. Я виден везде. Жизнь начинается со мной и возвращается ко мне. Я раскрашиваю мир и говорю ему: «Будь!». И он становится моего — кровавого — цвета.
Моё одиночество — особый рассказ. Рядом со мной нет ни другого дерева, ни степной семилистной травы, ни кудрявых китайский облаков, ни скал, нагромождениями похожих то на шайтана, то на человека. На листке бумаги — земля, небо, я и линия горизонта.
Со всеми так случается: мы думаем, что мыслим логично, мечтаем о чём-то неделями, годами, но вдруг видим нечто — лицо, одежду, счастливого человека — и сразу понимаем, что мечты наши никогда не осуществятся.
Самая лучшая похвала художнику — сказать, что его работы вызывают желание взяться за кисть.
Мне пришло в голову: обидно не то, что ты состаришься и подурнеешь, и даже не то, что будешь жить без мужа и в нищете; самым обидным является то, что тебя никто, совсем никто не ревнует.
Любовь делает людей глупыми или влюбляются только глупые? Очень бы мне хотелось познакомиться с парой людей, которые, влюбившись, стали умнее и хитрее.
Сны — это совсем не то, что мы видим, когда спим. Все рассказывают виденное ясным днем как ночной сон, чтобы польза была. В самом деле, ночные сны рассказывают только дураки. И над такими издеваются и при каждом удобном случае толкуют сны им во зло. Настоящие сны никто не воспринимает всерьёз, даже те, кто их видел.
Интересно, почему есть цвет бедра нимфы и лягушки в обмороке, но нет цвета книжной страницы? Ведь это особенный цвет со множеством оттенков: книжная страница у окна, книжная страница возле свечки, старая книжная страница... У романа один тон, а у сказки — другой.
Cлайд с цитатой