Всегда был уверен в том, что циники — это разочарованные романтики.
Как только кто-то проявляет радость, циники всего мира начинают нервничать.
Всегда был уверен в том, что циники — это разочарованные романтики.
Рождественским подарком была живая черепашка с инкрустированным бриллиантами по панцирю вензелем Джулии; и это чуточку непристойное живое существо, то беспомощно оскальзывающееся на паркете, то поднятое для всеобщего осмотрения на ломберный столик или ползущее по ковру, прячась при малейшем прикосновении и тут же снова вытягивая морщинистую шейку и раскачивая серой допотопной головой, стало для меня образом всего того вечера, тем крючком на сети воспоминаний, который зацепляет внимание, хотя нечто гораздо большее совершается у нас на глазах.
– Господи, – сказала леди Марчмейн. – И неужели она ест все то же самое, что и обыкновенная черепаха?
– А что вы сделаете, когда она подохнет? – спросил мистер Самграсс. – Нельзя ли будет вставить в этот панцирь новую черепаху?
— Да уж... — Я не нашелся, что возразить. — Ты всегда такая циничная?
— Не циничная, — возразила Каро. — Циники не верят, что на свете бывают хорошие люди.
Циник – это людская сова, бодрствующая в потемках и слепая на свету, охочая до падали и пренебрегающая благородной дичью.
— Кто-то должен защищать даже таких убогих, как ты, — с брезгливой жалостью сказал Мякиш. — И ничего я тебе не собираюсь объяснять или доказывать. Честь, совесть, цель в жизни, призвание — для тебя пустой звук по сравнению с выпивкой, жратвой и девками. Ты — животное по натуре, к чему тебе понимать логику человеческого поведения? Дорвался до отрубей — жри до отвала. И не мучай голову абстрактными материями.
Для меня работающие в зоне люди — пятижильные страдальцы, обречённые на ранний цинизм, толстокожесть. Иначе как выстоять здесь за колючей проволокой ограждения?