Джон Амстердам

— Не знала, что ты любишь искусство.

— Я рисовал. Слышала о геральдической выставке? Так вот — меня там не было.

Цинизм — это не поза. Он помогает выжить.

Некоторые из нас пришли сюда за любовью. Кто-то — за богатством. Большинство — за новой жизнью. И принесли с собой прошлое.

Жизнь не отдельный параграф, а смерть не поставишь в скобки.

— У меня еще не было проблем с сердцем из-за женщины.

— Это просто сосуды, признай, ты уже четыреста лет ешь омлеты на ночь.

— У меня артерии 35-летнего.

«Если вы отнимете у меня честь, отнимите и жизнь», — честь... это слово сейчас забыто. Честь означала достоинство, благородство... Сейчас, это повод для убийства. И не более.

— Привет, я Джон и я алкоголик.

— Привет, Джон.

— Я не пил пятнадцать тысяч четыреста девяносто пять дней.

— Думаешь, это смешно? Я умею считать — тебе надо быть трезвым с 65-го года.

— Я выгляжу молодо.

— Время стало гораздо...

— Важнее?

— Невесомее. Не таким бесконечным. Такое чувство, что его стало меньше. Я много размышлял о смерти и в первый раз она меня пугает.

— Добро пожаловать к людям. Говорят, все хотят попасть на небо, а вот умирать никто не хочет.

Операция прошла успешно, но я не позаботился о его душе. Я знал, как отрезать ногу, но не знал, как вылечить его.