«Если вы отнимете у меня честь, отнимите и жизнь», — честь... это слово сейчас забыто. Честь означала достоинство, благородство... Сейчас, это повод для убийства. И не более.
Жизнь не отдельный параграф, а смерть не поставишь в скобки.
«Если вы отнимете у меня честь, отнимите и жизнь», — честь... это слово сейчас забыто. Честь означала достоинство, благородство... Сейчас, это повод для убийства. И не более.
— Его ранили и он умирает, вот что случилось.
— Дидди, он просил меня раскрыть дело. Я не мог отказать.
— У нас с ним несколько дней осталось... Остальное меня не волнует. Разве остальное имеет значение?
Когда люди стареют, они уходят в себя, становятся пессимистами и забывают о том, что жизнь всего одна.
— За те семь месяцев, что вы жили с мисс Ашер, к ней приходили гости?
— Ни одного.
— У неё совсем не было друзей? Ни мужчин, ни женщин?
— Я ни разу не видела. На свидания она не ходила, ей даже никто не звонил. Я говорила: «Фэйт, так жить нельзя! У дождевых червей жизнь и то веселее...»
Была бы слишком светлой
Людская наша доля,
Когда бы длилась юность
Всю жизнь... хотя и юность
Дарит крупицы счастья
Ценой больших страданий!
Но слишком был бы мягок
Закон судьбы и смерти,
Не будь поры унылой -
Пустой «средины жизни».
А там готовят боги
Венец мучений — старость,
Когда желанья живы,
А цели — безнадежны,
Страданья неизбежны
И впереди темно...
— Не знала, что ты любишь искусство.
— Я рисовал. Слышала о геральдической выставке? Так вот — меня там не было.
Жить слишком грустно. Именно грустно, ни на тоску, ни на уныние сил уже не остаётся. Разве мы можем говорить о каком-то счастье, когда из-за, всех стен до нас доносятся жалобные стенания и вздохи?
— Жизнь на месте не стоит.
— Лучше бы она иногда оборачивалась назад на своём бегу...
Будет ли когда такое время, когда все люди станут жить достойно? Честно чтоб! Не для других честно, не для видимости, а для самого себя? И чтоб высший судья, главный прокурор для каждого был бы он сам?