(О Ринсвинде)
Не то чтобы он не выносил вида крови, просто его очень расстраивал вид его собственной.
— Я плавать не умею.
— Что, вообще нисколечко не проплывёшь?
Ринсвинд помешкал с ответом, осторожно теребя звезду на своей шляпе.
— Как ты думаешь, какая здесь глубина? Примерно?
— По-моему, около дюжины фатомов.
— Тогда, наверное, проплыву около дюжины фатомов.
Страх – достаточно странная почва. В основном на ней вырастает послушание, причем рядами, словно пшеница, чтобы удобнее было пропалывать. Но иногда она дает урожай клубней демонстративного неповиновения, которые пышно разрастаются в подполье.
— Тебя когда-нибудь кусала гадюка?
— Нет.
— Тогда ты точно поймёшь, что я испытал.
— Гм-м?
— Это было совершенно не похоже на укус гадюки.
Гашишимы, получившие свое название вследствие огромного количества поглощаемого ими гашиша, были уникальным явлением среди убийц, поскольку отличались беспощадностью и в то же время имели склонность хихикать, тащиться от игры света и тени на лезвиях своих ужасных ножей, а так же – в исключительных случаях – отключаться в самый неподходящий момент.
Кровь-то, Егор, у всех одна, и у всех красная. Хоть нас с тобой возьми, хоть лягушку какую. А почему красная? Доктора говорят: шарики в ней, мол, красные плавают. Может, и плавают, не видел. А, по-моему, потому и красная, чтобы проливать было страшно. Была б зеленая, скажем, или синяя — ну и что? Чернила и чернила, ничего такого. А вот, когда красная, тогда и страшно.
— Почему они гоняются за тобой?
— Понятия не имею.
— Да ладно тебе! Должна быть причина!
— О, причин куча. Я просто не знаю, какая именно.
Он объяснил (хотя «объяснил» — это несколько неверное слово, и в данном случае оно означает «так и не сумел объяснить, хотя делал это довольно долго»).
Слава Эру, я не мечтал о мести!
Крови нет на моих руках.
Кто пролил ее — тем владеет страх.
В некоторых районах города любопытство не только убивало кошку, но ещё и сбрасывало её в реку с привязанными к лапам свинцовыми грузами.
Cлайд с цитатой