— Ты был прав. Жесть какая!
— Ты ещё не видел другую половину... с башкой...
Эмоциональные глубины нашей души попросту не принимают к сведению, что сгибание указательного пальца при выстреле разворачивает внутренности другого человека. Ни один психически нормальный человек не пошел бы даже на охоту, если бы ему приходилось убивать дичь зубами и ногтями.
— Слышал о древнеримских амфитеатрах? Люди с наслаждением созерцали убийство себе подобных. В наши времена всё происходит не так явно.
— Это безумие.
— Вовсе нет, жестокость у людей в крови.
— Ты хоть понимаешь, что натворил?!
— Да! Всего-то прирезал пару бешеных собак! Просто они были слишком похожи на людей!
Знаешь, мне кажется, он напрасно бил этих людей. Застрелить — еще куда ни шло, но бить — это так прозаично, и потом, он ведь не железный герцог.
Это ужасно! Не те страдания и гибель живых существ, но то, как человек без нужды подавляет в себе высшее духовное начало, чувство сострадания и жалости по отношению к подобным ему живым существам, — и, попирая собственные чувства, становится жестоким. А ведь как крепка в сердце человеческом эта заповедь — не убивать живое!
Мистер Ласк, сэр. Я посылаю вам половину почки, которую я вынул из одной из женщин и сохранил для вас, другой кусок я зажарил и съел, он был очень вкусным. Я могу вам послать окровавленный нож, которым я её вынул, если вы ещё немного подождёте. Поймайте меня, когда сможете, мистер Ласк.
Убийство — это отрицание любви. Убивать или поедать убитое другим — это праздновать жестокость. Жестокость ослепляет и делает нас жестокосердными, мы становимся неспособными видеть, что те, кого мы убиваем – это наши братья и сестры в Единой Семье Творения.
— Может я и не видел войны, но я знаю взгляд человека, который любит убивать. Тебе это легко.
— Просто я это умею. Слово «легко» тут неуместно.
— Шериеф Зазаоглу, вы поедете с нами в полицейский участок.
— А у вас машина отеческого производства? Я не люблю ездить на иномарках.
Cлайд с цитатой