Владимир Бауэр

Мы — дрессировщики весеннего кипенья,

пожара летнего, осеннего дождя,

внезапносмертных тел весёлого сплетенья

продюсеры...

Сто проживя чужих судеб,

гарем отведав и вертеп,

познав любимую другим, -

стань только опытом нагим,

в себя вобравшим всё и вся.

Нигде спасенья нету

нет нигде спасенья

нас гложет ультрафиолет

свербят затменья

идешь не чувствуя подошв

на спины глядя

и ничего уже не ждёшь

хоть болен дядя.

Зачем сердца ожесточенные

с моей душою-лорелеей

играют в эти игры зверские,

беспечно мчат на рифы страсти?!

На мой златой лобок плебейские

слюнявые раззявив пасти!

Деликатная женщина — редкий деликатес.

Ах, мой Августин, любая

не свежа мораль.

На дверях повесь сарая

вывеску «Сераль» -

все дрова загадят в оном

и траву вокруг.

Что ж доступным девьим лоном

брезговать, мой друг?

Мне больно, а тебе не больно.

Спи вольно, изменяй невольно.

Мне мнемозинно и бемольно,

тебе смешно и алкогольно.

Зажечь торопишься, поцеловать спешишь,

зачем венчаешься в дремучем городишке.

судьба нешуточный показывает шиш,

над головою белки вертят шишки.

Зачем в Россию углубился, друг?

В объятьях каменных тебя зажали руды.

Единственный на волость ноутбук

варвАрские буравят пересуды.

Самое жестокосердное учение о смирении.