Беседа с другим человеком помогала ему нейтрализовать силу воображения.
Я знаю, что он сейчас рассердит меня. Рано или поздно он сделает что-то, что сорвет меня с тормозов. Попытается он поцеловать меня, или убежать прочь, или облизать, или ударить, или стать на колени и просить о прощении — кончится тем, что я разъярюсь, как это было всегда, раньше или позже, со всеми остальными.
Ненавижу это, — думала она, — ненавижу то, что всегда должно случиться.
Я понял, что как только кто-то начинает на тебя давить, нужно переключить разговор на тему, в которой собеседник не разбирается.
Быть в состоянии выбирать себе боль — это страшновато, но и прекрасно по-своему.
Я знаю, что он сейчас рассердит меня. Рано или поздно он сделает что-то, что сорвет меня с тормозов. Попытается он поцеловать меня, или убежать прочь, или облизать, или ударить, или стать на колени и просить о прощении — кончится тем, что я разъярюсь, как это было всегда, раньше или позже, со всеми остальными.
Ненавижу это, — думала она, — ненавижу то, что всегда должно случиться.
Не понимаю, почему все вокруг меня так отчаянно врут. Такое ощущение, что без вранья им просто не выжить.
Позволь любому человеку говорить достаточно долго — и у него появятся последователи.
Стараюсь сделать их счастливыми, а они меня избегают.
Маленьким ребенком она уже знала, что даже если тебе плохо, одиноко и ты умираешь от страха, говорить об этом с другими людьми не стоит.
Здесь так мало тех, с кем легко говорить,
И еще меньше тех, с кем не страшно молчать.
Люди, живущие скучной жизнью, нуждаются в какой-то эмоциональной встряске, и такой эмоциональной встряской становятся для них фильмы ужасов. Когда обыватели смотрят фильмы о мертвецах, они каждый раз получают подтверждение тому, что все еще живы и что мир вокруг них стоит непоколебим.
Cлайд с цитатой