Гринберг, да он слабак, ты тоже слабак, но получше.
— Ты же не спер это из кабинета администрации?
— Нет, я не спер, это из кабинета администрации... Ладно, может, и спер.
Гринберг, да он слабак, ты тоже слабак, но получше.
— Ты же не спер это из кабинета администрации?
— Нет, я не спер, это из кабинета администрации... Ладно, может, и спер.
Мы разберемся с этим за день-другой, и он снова станет прежним Дереком, и все будут счастливы! Кроме самого Дерека, который никогда не бывает счастлив.
— Если это тебя успокаивает, то мне тоже немного страшно.
— Нет, это меня совсем не успокаивает.
— А я думал, это то, о чём мечтают женщины.
— О чём?
— О мужчине, который не боится плакать и проявлять свои слабости.
— Да, но не тогда, когда за ними гонятся пираты… тогда они любят крутых вооруженных мужиков.
— Так ты соврал мне?
— Все зависит от того, как ты определяешь ложь.
— Я считаю ложью скрытие правды, а что такое ложь для тебя?
— Наклон тела в горизонтальном положении?
— Я играю. На поле. С командой.
— Да, а ты, что, хочешь играть один дома?
— Уже играл, два раза.
Однажды поверив, мы продолжаем верить. Это наша слабость. Главная слабость всех Рууга.
— И ты уговорил ФБР позволить студенту участвовать в этой чрезвычайно опасной операции?
— Я удивлён, что он не уговорил ФБР позволить ему её возглавить...
— Она правда собирается прийти сюда и перерезать нам глотки?
— Нет, она придёт сюда... и задушит нас гароттой, а потом перережет глотки.