Поразительно, чего только взрослые не могут, если захотят!
Лена смотрела на меня сердито:
– А кстати говоря – для чего человеку вообще папа?
Я не нашелся, что ответить. И правда, какая от пап польза?
Поразительно, чего только взрослые не могут, если захотят!
Лена смотрела на меня сердито:
– А кстати говоря – для чего человеку вообще папа?
Я не нашелся, что ответить. И правда, какая от пап польза?
Я подумал: вот бы иметь на лбу кнопочку, нажал ее — и исчез. Почему Бог не сделал нам таких? Было бы гораздо лучше иметь кнопочку, чем этот пупок в странном месте.
Я подумал: вот бы иметь на лбу кнопочку, нажал ее — и исчез. Почему Бог не сделал нам таких? Было бы гораздо лучше иметь кнопочку, чем этот пупок в странном месте.
— По-моему, вы с Леной оба хорошие. Вы ведь с ней лучшие друзья, да? — спросила Эллисив. Я подвинулся к самому ее уху.
— Я знаю, что половина из нас так думает, — прошептал я.
Сидеть на диване у бабы-тети и есть горячие вафли под шум дождя на улице – лучше этого нет ничего на свете. Я попытался вспомнить что-нибудь лучше этого, но не вспомнил.
Пойми, дружище Трилле, если кому-то грустно от того, что он скучает без кого-то, значит, он этого кого-то любит. А любовь к кому-то — это самое прекрасное чувство на свете. Те, без кого нам плохо, у нас вот тут! — и он с силой стукнул себя в грудь.
На короткое неповторимое мгновение небо стало коричневым. Помню, я еще подумал, глядя, как все приседают и накрывают головы руками, что это наверняка неспроста. А потом с неба полился навозный дождь. Мы стояли, а он заливал нас с головы до ног. И от него некуда было бежать. Мы видели и слышали только одно: как везде-везде кругом сыплются на землю коровьи какашки.
Смерть почти как снег: никогда не знаешь, когда он пойдет, хотя чаще всего это случается зимой.