Жизнь идет своим чередом, но когда наступает смерть, мы оставляем какую-то часть себя живым. Это могут быть деньги, картины или доброе слово. А иногда после нас остается пустота.
На похоронах всегда несут одну и ту же чушь. Говорят, каким ты был милым, замечательным и полным жизни, и что пришло твое время, и пути Господни неисповедимы. Никогда не скажут ничего плохого. Ты можешь быть хоть гигантским дерьмом в унитазе, и все равно запахнешь розой.
У большинства людей, похоже, есть какой-то внутренний ежедневник. Они чувствуют потребность что-то делать, но это трудно, — закончишь одно дело, сразу переходишь к следующему по списку. Этот список никогда не кончается. Мы вечно находимся в состоянии незавершенности.
Мы молоды, пока живем в «одном формате» с нашими детьми. Пока те, кому 25-35 любят нас за то, что мы клевые, а не потому, что мы родители. Пока их любовь к нам свободна от снисходительности и терпения медсестры или сиделки.
Он был негр или, как их в раньше называли в Америке «черный», хотя в чем разница, я особенно не понимаю, поскольку «негр» или «ниггер» — это то же, только слегка перековерканное, слово «черный», но на испанском, а не на английском языке. Ну а с другой стороны нынешнее обозначение афроамериканец лучше для незнающих, что «афро» на языке их родины это мясо. Простое, необработанное мясо… Мясо Америки.
Cлайд с цитатой