Из всех форм прогресса у меня вызывает отвращение лишь прогресс человеческой морали. Но поскольку на самом деле его не существует, то о прогрессе я стараюсь не говорить вообще.
– Самолет – прекрасная вещь, – говорил полковник, не отрывая глаз от почтового мешка. – Я слыхал, он может долететь до Европы за одну ночь.
– Может, – сказал врач, обмахиваясь журналом.
Полковник заметил почтового инспектора среди людей, ожидавших, пока катер причалит, чтобы впрыгнуть на него. Инспектор прыгнул первым. Взял у капитана запечатанный конверт. Потом поднялся на палубу. Почтовый мешок был привязан между двух бочек с нефтью.
– Хотя летать на самолетах опасно, – сказал полковник. Он было потерял из виду почтового инспектора, но скоро снова обнаружил его у тележки торговца, уставленной яркими бутылками с прохладительными напитками. – Человечество должно расплачиваться за прогресс.
Утрата таких понятий, как «мораль», «честь», вкупе с квасным патриотизмом делает людей поверхностными, а нашу жизнь превращает в какие-то комиксы.
Чем совершеннее техника передачи информации, тем более заурядным, пошлым, серым становится ее содержание.
— Бог любит насилие.
— Я не замечал.
— Не смеши меня. Насилием все пропитано. И оно в нас. В наших жилах. Ведем войны, приносим жертвы, убиваем, грабим и рвем плоть наших братьев. А все потому, что Боже дал нам насилие, чтоб его же и прославлять.
— Я думал, Бог дал нам мораль.
— Чище морали, чем эта буря нет. Да и вообще морали нет. Главное вот что – кто из нас сильнее: я или ты.
— Я против насилия.
— Да хватит! Насилие у тебя в крови. Я это знаю, потому что и в моей оно есть. Если бы не было сдерживающего фактора в виде общества, и я бы мешал тебе утолить голод, ты бы раскроил мне череп камнем и сожрал мою плоть.
Давайте задумаемся. Что же происходит в наш информационно-прогрессивный век? Мы знаем, как сочетается тени и подводка для глаз, но забываем такое сочетание, как горячий чай и тёплый плед. Мы знаем, из чего состоит бизнес-план, но забываем составляющие большого семейного ужина. Мы знаем, как угодить клиентам и начальству, но часто забываем радовать себя.
Полное моральное разложение, о котором интеллектуалы рассуждали несколько десятилетий тому назад, теперь становится ужасной реальностью улиц наших городов и подъездов наших домов.
Попробую убедить вас логикой. Понимаете, Тойво, возможность неразрешимых задач можно предсказать априорно. Наука, как известно, безразлична к морали. Но только до тех пор, пока её объектом не становится разум. Достаточно вспомнить проблематику евгеники и разумных машин... Я знаю, вы скажете, что это наше внутреннее дело. Тогда возьмём тот же разумный лес. Пока он сам по себе, он может быть объектом спокойного изучения. Но если он воюет с другими разумными существами, вопрос из научного становится для нас моральным. Мы должны решать, на чьей стороне быть, а решить мы это не можем, потому что наука моральные проблемы не решает, а мораль — сама по себе, внутри себя — не имеет логики, она нам задана до нас, как мода на брюки, и не отвечает на вопрос: почему так, а не иначе.
Стали говорить про то, какой будет скоро материальный прогресс, как — электричество и т. п. И мне жалко их стало, и я им стал говорить, что жду и мечтаю, и не только мечтаю, но и стараюсь о другом единственно важном прогрессе — не электричества и летания по воздуху, а о прогрессе братства, единения любви...
Cлайд с цитатой