— Это свободная страна, я...
— Это не свободная страна — тут все продается, покупается, и всему есть владелец.
— Это свободная страна, я...
— Это не свободная страна — тут все продается, покупается, и всему есть владелец.
— Сынок, почему люди хотят ударить нас своими машинами?
— Это потому, что они несчастливы, мама, а несчастным людям нравится портить вещи.
Она была приятней декабрьского загара, красивей шестерки белых коней, скачущих по низкому зеленеющему холму. Такие мысли пришли ему в голову. Они начали причинять ему боль. Он поспешно улизнул. Но дверь закрыл очень тихо.
ПОМНИШЬ, У ТЕБЯ БЫЛО СТИХОТВОРЕНИЕ О ТОМ, КАК ТЫ ИДЕШЬ НА БЕРЕГ, СПУСКАЕШЬСЯ С УТЕСА НА ПЛЯЖ И ВИДИШЬ ВНИЗУ ВСЕХ ЭТИХ ВЛЮБЛЕННЫХ, А ТЫ БЫЛ СОВСЕМ ОДИН И ТЕБЕ ЗАХОТЕЛОСЬ СКОРЕЕ УЙТИ, ТЫ УШЕЛ ТАК БЫСТРО, ЧТО ЗАБЫЛ ВНИЗУ СВОИ БАШМАКИ. ЭТО ПРЕКРАСНОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ ОБ ОДИНОЧЕСТВЕ.
это было стихотворение о том, как ТРУДНО НАЙТИ УЕДИНЕНИЕ, но я ему этого не сказал.
Сосны, сосны, озера и сосны. Свежий воздух. Никаких машин. Мне стало тоскливо. Красоты на меня не действовали. Вот она, жизнь, такая, какой ей надлежало быть, а мне кажется, будто я угодил в тюрьму.
Но, быть может, станет легче, если все мы осознаем, что, быть может, каждый из нас хоть изредка да бывал по отношению к кому-нибудь чумой, только мы об этом не знали. Черт подери, это страшная мысль, но скорей всего верная, и, возможно, она поможет нам выстоять под напором чумы. Идеального человека не существует. Все мы страдаем всевозможными видами безумия и непотребства, о которых сами не имеем понятия, зато о них имеют понятие все остальные. Так разве удержишь нас в рамках?
— Справедливость? Нет в Америке справедливости. Существует только одна справедливость. Спроси семью Кеннеди, спроси мертвых, да любого спроси!
Дюк встал с кресла качалки... и достал пушку сорок пятого калибра.
— Вот она. Это и есть единственная справедливость в Америке. Это единственное, что понятно любому.
Если у вас почти не осталось души и вам об этом известно, значит, душа у вас еще есть.
Спасение мира начинается со спасения одного-единственного человека; все остальное — претенциозный романтизм и политиканство.