В этом безумном мире поколения «Pepsi», даже у ***ей есть свой кодекс чести.
В войну погиб цвет народа. В живых из лучших сохранились немногие. А дети не стали лучше отцов, хотя нельзя осуждать какое-либо поколение целиком. Вот, может быть, поэтому теперь и мало кто рискует броситься грудью на амбразуру, защищая свою и чужую честь...
Никаких запретов и ограничений.
Никакой морали там у нас вообще нет,
Есть только гордость без предубеждений.
Есть карлики, девственницы, мулатки,
Есть трансухи, старухи, азиатки.
Есть даже русалка! Хочешь её?
Исполняй свои желания пока не сгниёшь.
А я буду сидеть и смотреть охотно
На то, как человек становится животным.
Увлечение материальными благами молодёжью вызывает сожаление. Людям с материальными интересами чуждо чувство долга. У кого нет чувства долга, нет и чести.
No legacy is so rich as honesty.
Честь девушки в её добром имени, и целомудрие дороже всяких богатств.
(Честь девушки — все её богатство, оно дороже всякого наследства;
Честь девушки — в ее репутации, а невинность дороже всякого наследства.)
Если эти фотографии должны сказать что-то важное будущим поколениям, то вот это самое: я был здесь; я существовал; я был молод, счастлив и кому-то был так нужен в этом мире, что он меня сфотографировал.
Господа офицеры, по натянутым нервам
Я аккордами веры эту песню пою.
Тем, кто, бросив карьеру, живота не жалея,
Свою грудь подставляет за Россию свою.
Тем, кто выжил в Афгане, свою честь не изгадив,
Кто карьеры не делал от солдатских кровей.
Я пою офицерам, матерей пожалевшим,
Возвратив им обратно живых сыновей.
Офицеры, офицеры, ваше сердце под прицелом.
За Россию и свободу до конца.
Офицеры, россияне, пусть свобода воссияет,
Заставляя в унисон звучать сердца.
— Большая честь видеть тебя вновь, Рагнар Лодброк.
— Не каждый саксонец с тобой согласится.
— Я не каждый саксонец.
Cлайд с цитатой