Как на большой городской свалке, наши путаные извилины переполнены всяким хламом и высшими человеческими идеалами. Такое же противоречие существует между общепризнанными моральными нормами и нашим действительным поведением. Особенно велика путаница в мозгах и действиях молодого поколения, рожденного и воспитанного в этой почти анархической атмосфере, а особенно у детей сексуально и морально распущенных родителей.
Эта моральная шизофрения ведет к распространению массовой религиозной шизофрении, охватившей эту страну. Христианство и другие религии нашей страны заражены сексуальностью. По воскресеньям христиане на словах выражают верность Нагорной проповеди, которая запрещает даже смотреть на женщину с вожделением: «Всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем». Они на словах выражают верность Десяти заповедям и их императивам: «Не прелюбодействуй» и «Не возжелай жены ближнего своего». Однако в будние дни, и даже по воскресеньям, многие их этих христиан следуют совершенно другим предписаниям: «Наслаждайся, а думать будешь потом»; «Вино, женщины и песни»; «Ешь, пей и веселись, ибо завтра мы умрем». Все меньше людей соблюдают заповеди Моисея и Христа, в то время как этику сексуальной свободы охотно изучают и еще охотней практикуют все новые миллионы мужчин и женщин.
Грешник разрушает спокойную жизнь семьи. Незаконная или случайная связь всегда затрагивает не только партнеров по сексу, но и других людей. К тому же изощренный развратник может распространять безнравственность вдаль и вширь — либо представляя свои действия привлекательными, либо высмеивая дорогие сердцу ценности и идеалы. Этими и другими способами яд грешника отравляет всю его семью, а затем и общество в целом.
Если великие писатели XIX столетия, такие как Толстой и Флобер, описывали незаконную страсть как трагедию, за которую и герой и героиня расплачивались своими жизнями или долгими страданиями, то в современной литературе большинство измен и других грехов трактуются авторами как забавные приключения, оживляющие монотонное существование современных мужчин и женщин.
На нынешней разрушительной стадии чувственные ценности стремятся утвердить потенциально неограниченную сексуальную свободу и рекомендуют наиболее полное, по возможности, удовлетворение половой любви во всех ее формах. Это существенное изменение психосоциальных факторов проявилось в переоценке прежних норм современными американцами и европейцами. Половое влечение теперь объявлено самым главным мотивом человеческого поведения. От имени науки утверждается, что наиболее полное удовлетворение его является необходимым условием человеческого здоровья и счастья. Сексуальные ограничения рассматриваются как основной источник фрустраций, умственных и психических заболеваний и преступности. Сексуальное целомудрие высмеивается, как ханжеский предрассудок. Верность до брака поносится, как отжившее лицемерие. Сексуальная распущенность и опытность гордо изображаются в привлекательном виде. Homo sapiens заменяется на homo sexualis, напичканного генитальными, анальными, оральными и кожными сексуальными влечениями. Человек, «сын божий», созданный по образу Бога, превращается в сексуальный аппарат, движимый половым инстинктом, поглощенный сексуальными проблемами, стремящийся к сексуальным отношениям, мечтающий и думающий прежде всего об этом. Сексуализация человека почти достигла предела возможного.
На нынешней разрушительной стадии чувственные ценности стремятся утвердить потенциально неограниченную сексуальную свободу и рекомендуют наиболее полное, по возможности, удовлетворение половой любви во всех ее формах. Это существенное изменение психосоциальных факторов проявилось в переоценке прежних норм современными американцами и европейцами. Половое влечение теперь объявлено самым главным мотивом человеческого поведения. От имени науки утверждается, что наиболее полное удовлетворение его является необходимым условием человеческого здоровья и счастья. Сексуальные ограничения рассматриваются как основной источник фрустраций, умственных и психических заболеваний и преступности. Сексуальное целомудрие высмеивается, как ханжеский предрассудок. Верность до брака поносится, как отжившее лицемерие. Сексуальная распущенность и опытность гордо изображаются в привлекательном виде. Homo sapiens заменяется на homo sexualis, напичканного генитальными, анальными, оральными и кожными сексуальными влечениями. Человек, «сын божий», созданный по образу Бога, превращается в сексуальный аппарат, движимый половым инстинктом, поглощенный сексуальными проблемами, стремящийся к сексуальным отношениям, мечтающий и думающий прежде всего об этом. Сексуализация человека почти достигла предела возможного.
За исключением коротких моментов сексуального опьянения жизнь развратника лишена уверенности и душевного покоя, она заполнена подозрениями, ненавистью, страхом, ревностью, раскаянием, скукой и бесконечными болезненными конфликтами. Лишенная величайших и благороднейших ценностей, она доходит до уровня примитивной вульгарности. Даже бесконечно глубокое и яркое чудо любви сводится к простому совокуплению, желание которого возникает все реже и доставляет все меньше удовольствия. Чем больше наслаждений развратные люди стремятся получить, тем меньше их получают. Волнующее прежде ощущение становится скучным, рутинным и даже болезненным. Это уменьшение получаемого удовольствия иногда толкает их на поиск извращений, а те в свою очередь усугубляют болезнь, страдания и несчастья.
— Нонночка, часы переводили четыре месяца назад!
— Вот я тогда и не перевела...
— Ну... Можешь уже и не переводить, что зря-то дорогие часы просто так переводить...
— Не будет закурить?
— Не хочу омрачать вам вечер, но вы когда-нибудь видели легкие курильщика? Мерзкие, набухшие и черные от дегтя.
— Просто «да» или «нет» вполне хватило бы.
— Фиксирую впереди нас остатки мощной энергии. Я думаю, это ловушка.
— Эй, да что может случиться?
— Что такое, людишки? Нервы сдают? Я вас жду.
— Куда он всё время убегает? Мы его чем-то обидели?
— Паразиты! Сколько вас надо уничтожить, чтобы вы знали своё место?
Cлайд с цитатой