Грешник разрушает спокойную жизнь семьи. Незаконная или случайная связь всегда затрагивает не только партнеров по сексу, но и других людей. К тому же изощренный развратник может распространять безнравственность вдаль и вширь — либо представляя свои действия привлекательными, либо высмеивая дорогие сердцу ценности и идеалы. Этими и другими способами яд грешника отравляет всю его семью, а затем и общество в целом.
Если великие писатели XIX столетия, такие как Толстой и Флобер, описывали незаконную страсть как трагедию, за которую и герой и героиня расплачивались своими жизнями или долгими страданиями, то в современной литературе большинство измен и других грехов трактуются авторами как забавные приключения, оживляющие монотонное существование современных мужчин и женщин.
На нынешней разрушительной стадии чувственные ценности стремятся утвердить потенциально неограниченную сексуальную свободу и рекомендуют наиболее полное, по возможности, удовлетворение половой любви во всех ее формах. Это существенное изменение психосоциальных факторов проявилось в переоценке прежних норм современными американцами и европейцами. Половое влечение теперь объявлено самым главным мотивом человеческого поведения. От имени науки утверждается, что наиболее полное удовлетворение его является необходимым условием человеческого здоровья и счастья. Сексуальные ограничения рассматриваются как основной источник фрустраций, умственных и психических заболеваний и преступности. Сексуальное целомудрие высмеивается, как ханжеский предрассудок. Верность до брака поносится, как отжившее лицемерие. Сексуальная распущенность и опытность гордо изображаются в привлекательном виде. Homo sapiens заменяется на homo sexualis, напичканного генитальными, анальными, оральными и кожными сексуальными влечениями. Человек, «сын божий», созданный по образу Бога, превращается в сексуальный аппарат, движимый половым инстинктом, поглощенный сексуальными проблемами, стремящийся к сексуальным отношениям, мечтающий и думающий прежде всего об этом. Сексуализация человека почти достигла предела возможного.
За исключением коротких моментов сексуального опьянения жизнь развратника лишена уверенности и душевного покоя, она заполнена подозрениями, ненавистью, страхом, ревностью, раскаянием, скукой и бесконечными болезненными конфликтами. Лишенная величайших и благороднейших ценностей, она доходит до уровня примитивной вульгарности. Даже бесконечно глубокое и яркое чудо любви сводится к простому совокуплению, желание которого возникает все реже и доставляет все меньше удовольствия. Чем больше наслаждений развратные люди стремятся получить, тем меньше их получают. Волнующее прежде ощущение становится скучным, рутинным и даже болезненным. Это уменьшение получаемого удовольствия иногда толкает их на поиск извращений, а те в свою очередь усугубляют болезнь, страдания и несчастья.
Эта моральная шизофрения ведет к распространению массовой религиозной шизофрении, охватившей эту страну. Христианство и другие религии нашей страны заражены сексуальностью. По воскресеньям христиане на словах выражают верность Нагорной проповеди, которая запрещает даже смотреть на женщину с вожделением: «Всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем». Они на словах выражают верность Десяти заповедям и их императивам: «Не прелюбодействуй» и «Не возжелай жены ближнего своего». Однако в будние дни, и даже по воскресеньям, многие их этих христиан следуют совершенно другим предписаниям: «Наслаждайся, а думать будешь потом»; «Вино, женщины и песни»; «Ешь, пей и веселись, ибо завтра мы умрем». Все меньше людей соблюдают заповеди Моисея и Христа, в то время как этику сексуальной свободы охотно изучают и еще охотней практикуют все новые миллионы мужчин и женщин.
На нынешней разрушительной стадии чувственные ценности стремятся утвердить потенциально неограниченную сексуальную свободу и рекомендуют наиболее полное, по возможности, удовлетворение половой любви во всех ее формах. Это существенное изменение психосоциальных факторов проявилось в переоценке прежних норм современными американцами и европейцами. Половое влечение теперь объявлено самым главным мотивом человеческого поведения. От имени науки утверждается, что наиболее полное удовлетворение его является необходимым условием человеческого здоровья и счастья. Сексуальные ограничения рассматриваются как основной источник фрустраций, умственных и психических заболеваний и преступности. Сексуальное целомудрие высмеивается, как ханжеский предрассудок. Верность до брака поносится, как отжившее лицемерие. Сексуальная распущенность и опытность гордо изображаются в привлекательном виде. Homo sapiens заменяется на homo sexualis, напичканного генитальными, анальными, оральными и кожными сексуальными влечениями. Человек, «сын божий», созданный по образу Бога, превращается в сексуальный аппарат, движимый половым инстинктом, поглощенный сексуальными проблемами, стремящийся к сексуальным отношениям, мечтающий и думающий прежде всего об этом. Сексуализация человека почти достигла предела возможного.
Итак, смысл жизни заключается в ее добре, но этим открывается возможность новых заблуждений — в определении того, что есть собственно добро жизни. От века даны твердыни и устои жизни: семья, живым, личным отношением связывающая наше настоящее с прошедшим и с будущим; отечество, расширяющее и наполняющее нашу душу содержанием души народной с её славными преданиями и упованиями; наконец, Церковь, окончательно избавляющая нас от всякой тесноты, связывая и личную, и национальную жизнь с тем, что вечно и безусловно. Итак, о чем же думать? Живи жизнью целого, раздвинь во все стороны границы своего маленького я, «принимай к сердцу» дело других и дело всех, будь добрым семьянином, ревностным патриотом, преданным сыном церкви, и ты узнаешь на деле добрый смысл жизни, и не нужно будет его искать и придумывать ему определения. В таком взгляде есть начало правды, но только начало, остановиться на нём невозможно — дело вовсе не так просто, как кажется.
Почему нужно вставать, когда времени много?
Почему мы используем такие странные фразы? И, что ещё страннее, понимаем их так, как положено, а не так, как они звучат. Интересно, взрослые знают, почему? Хотя, нет. Они точно о таких вещах не думают. Им нужно много работать. Они говорят, что для нас, для детей. А дети – это их смысл жизни.
Почему? Почему другой человек должен быть смыслом их жизни? И именно человек. И именно смыслом. А дети их детей станут жить ради своих детей. Не эгоисты же. И вот так тысячи лет.
Не случайно в маленьких обществах, нацеленных на выживание, престиж распределяется между теми, кто приносит домой больше белковых продуктов (охотники), и теми, кто больше других убивает врагов (воины). Так же растет и падает престижность матерей — в зависимости от того, нуждается ли общество в данный момент в приросте населения или в его сокращении
Поддержание порядка есть основное условие, при котором общество может посвятить себя какой-либо деятельности, но его нельзя считать целью общества.
Невозможно навязать больному социальному организму гарантируемые законодательством свободы.
Cлайд с цитатой