Ты видел эту жизнь, и вроде бы не на что сетовать,
Не потому ли, что не видишь мира, кроме этого.
Ты видел эту жизнь, и вроде бы не на что сетовать,
Не потому ли, что не видишь мира, кроме этого.
Прозрачная клетка, ни замков, ни решеток,
Если так не плохо, значит уже хорошо так.
Эстетика и корм, идеальный расчёт,
Некогда думать, существует ли что-то ещё.
На пару дней в году рай становится тесным,
Реальность — до тошноты бессмысленной и пресной.
И вы, как всегда, столкнувшись с неизвестным,
Все списываете на погоду и стрессы.
Глаза мелькнули на веранде, будто молния,
Мастер задумался, но вскоре увесисто молвил.
Они боятся этого, накладывают вето,
Как боятся дикого дождя обитатели клеток.
Когда люди стареют, они уходят в себя, становятся пессимистами и забывают о том, что жизнь всего одна.
— За те семь месяцев, что вы жили с мисс Ашер, к ней приходили гости?
— Ни одного.
— У неё совсем не было друзей? Ни мужчин, ни женщин?
— Я ни разу не видела. На свидания она не ходила, ей даже никто не звонил. Я говорила: «Фэйт, так жить нельзя! У дождевых червей жизнь и то веселее...»
Была бы слишком светлой
Людская наша доля,
Когда бы длилась юность
Всю жизнь... хотя и юность
Дарит крупицы счастья
Ценой больших страданий!
Но слишком был бы мягок
Закон судьбы и смерти,
Не будь поры унылой -
Пустой «средины жизни».
А там готовят боги
Венец мучений — старость,
Когда желанья живы,
А цели — безнадежны,
Страданья неизбежны
И впереди темно...
— Трусишка. Плохо тебе жить, — это я понимаю, а зачем ты живёшь — не понимаю. Зачем?
— Так! — хмуро ответил Евсей. — А что же делать?
Она взглянула на него и ласково сказала:
— Я думаю — удавишься ты...
Жить слишком грустно. Именно грустно, ни на тоску, ни на уныние сил уже не остаётся. Разве мы можем говорить о каком-то счастье, когда из-за, всех стен до нас доносятся жалобные стенания и вздохи?
— Жизнь на месте не стоит.
— Лучше бы она иногда оборачивалась назад на своём бегу...