Это страшно, когда от боли, от несправедливости кричат те, кто привык встречать любую беду молча.
Наука идет фам фпрок, но это пофот не для задирания носа, а для трута. Отшень польшого.
Это страшно, когда от боли, от несправедливости кричат те, кто привык встречать любую беду молча.
Наука идет фам фпрок, но это пофот не для задирания носа, а для трута. Отшень польшого.
Жизнь — это надежда, любовь, долг и страх. Пока остается хоть что-то, смерть не придёт.
– Вы тоже не чужды интереса к непонятному, иначе зачем бы вам ездить в Гальтару и зубрить забытый алфавит.
– Я, кажется, уже объяснял. В детстве меня запугали изначальными тварями, а я предпочитаю схватить страх за шиворот и посмотреть ему в глаза. Это очень помогает.
К счастью, то, что страшит неясностью, при ближайшем рассмотрении становится чётче и понятнее, а значит, слабее.
Единственный способ защитить любимых — это отказаться и уйти, унося свое проклятье — свою замешанную на чужой гибели удачу.
Страх — вот главное средство приручения. Каждый случай несправедливого отношения усиливает страх. Чувство несправедливости — это нож, оставляющий раны в эмоциональном теле. Эмоциональный яд, в свою очередь, — это наша реакция на то, что мы считаем несправедливостью. Одни раны заживают, но другие заражаются ядом, причем яд этот накапливается. Когда эмоционального яда становится слишком много, возникает потребность избавиться от него, — и мы делаем это, «передавая» отраву кому-то другому. Как именно это происходит? Прежде всего, мы завладеваем чужим вниманием.