В справедливость не верят, ей служат, а верить следует в разум.
Наука идет фам фпрок, но это пофот не для задирания носа, а для трута. Отшень польшого.
В справедливость не верят, ей служат, а верить следует в разум.
Наука идет фам фпрок, но это пофот не для задирания носа, а для трута. Отшень польшого.
Опять помнишь. Забудь… Память – это пыль… Память – это конец… Ваша старость растёт из памяти. Зачем тебе старость? Зачем помнить, радуйся!
Свое горе начинает драть душу с опозданием, когда все доделано, убрано, сожжено и ты остаешься с ним один на один. Или почти один на один. Вот тогда оно и приходит, садится на кровать и начинает здесь жить. Долго... А горе друзей, оно болит сразу, оно зазора не дает. Правда, оно, сделав свое дело, иногда собирается и уходит.
Если зверь совсем как лошадь, только с рогами, долой рога! Это лошадь, с которой пошутили. Лошадь, господа…
Не равняйте меня ни с Создателем, ни с невеждой. Лишь первый знает все, и лишь второй так полагает.
– Что, дочь моя? – Олларианец умело пристроил своего мерина рядом с рысаком. – Вижу, алчет душа твоя, только чего? Касеры или ссоры?
– Одуванчиков! – огрызнулась принцесса. Бонифаций почесал нос.
– Сын мой, – весело велел он адуану, – набери-ка нам одуванчиков. Если лысые, то им не в укор, ибо исполнили они предназначение свое, а нам сие только предстоит.