Сладкий запах привёл меня к горе книг, и здесь я нашла этого человека.
— Ты, наверное, единственная в Нью-Йорке ещё берёшь книги в библиотеке.
— Мне нравится запах...
Сладкий запах привёл меня к горе книг, и здесь я нашла этого человека.
— Ты, наверное, единственная в Нью-Йорке ещё берёшь книги в библиотеке.
— Мне нравится запах...
Ему нравился запах книг — приятный запах, отдающий сказкой. Он иногда ходил вдоль стеллажей с книгами для взрослых, смотрел на тысячи томов и представлял себе мир, полный жизни, в каждом из них.
Три самых вкусных запаха?
Запах горячего кофе, свежей выпечки и страниц новой книги.
Знаменитый Гарри Поттер! Не успел войти в книжную лавку и тут же попал на первую страницу «Пророка»!
Не знал, что люди ваших лет еще читают книги, – говорит Пенумбра.
Он поднимает бровь. – У меня сложилось впечатление, что все читают с мобильных телефонов.
– Не все. Есть множество людей, ну, знаете, тех, кому по-прежнему нравится запах книг.
– Запах! – повторяет Пенумбра. – Когда заходит разговор про запах, считай, дело табак.
Берешь в руки страницу, вышедшую из принтера, и ничего не чувствуешь. Текст молчит, в нем нет души. Не то что в рукописных страницах – они дышат, живут, смеются и плачут...
— Мне вдруг расхотелось читать... Потрепанные они какие-то. Новых нет?
— Это букинистический.
Литература, имеющая хоть какую-то ценность, возможна лишь при условии, что пишущий ощущает истинность того, что он пишет.