Война… Война никогда не меняется.
В битве двух регулярных войск дисциплина важнее мужества.
Война… Война никогда не меняется.
Жизнь на острове делает нас сильными. Мы надеемся только на себя. Наполеон назвал нас «нацией лавочников», оскорбить хотел, но, по-моему, это комплимент. Поэтому он не победил нас. Поэтому и Гитлер не победит нас.
На одной стороне они двое — бедные, скромные незначительные люди, рядовые труженики, которых могут стереть с лица земли за одно единственное слово, на другой — фюрер, нацистская партия, весь этот огромный аппарат, мощный и внушительный, а за ним три четверти, какое там, четыре пятых немецкого народа.
— И момент настал! Пальцы над кнопками! Вам сегодня везет? Готовы начать игру? Кто будет быстрее? Кто будет удачливее?
— Это не игра!
— Да, это не игра, дорогуша, я говорю это искренне!
— Почему ты это делаешь?
— Да, я бы тоже хотела узнать. Ты подстроил это. Зачем?
— Потому что это не игра, Кейт! Это масштабная модель войны! Любая война на свете сейчас перед вами! Потому что всегда одно и то же. Делая первый выстрел, несмотря на то, какими бы правыми вы себя не считали, вы не знаете, кто погибнет! Вы не знаете, чьи дети будут кричать и гореть! Сколько сердец будет разбито! Сколько жизней погублено! Сколько крови прольется, пока воюющие не сделают то, что стоило сделать с самого начала – сесть за стол переговоров!
Я еще могу понять, когда кто-то боится борьбы и держится в стороне. Но когда ты делаешь вид, будто никакой войны и не было, я просто не нахожу слов.
Каждое изготовленное ружье, каждый военный корабль, каждая запущенная ракета – это, в конечном итоге, воровство у тех, кто голоден и кто недоедает, у тех, кто мерзнет и неодет. Этот вооруженный мир тратит не только деньги. Он также тратит пот своих тружеников, идеи своих ученых и надежды своих детей.
А я никого не поддерживаю. Более того, флаги представляются мне разноцветными тряпками, от которых несет тухлятиной. От одного вида того, кто, вырядившись в эти тряпки, фонтанирует лозунгами, гимнами и речами, меня прошибает понос. Я всегда с подозрением относился к чересчур впечатлительным особам, которые по доброй воле сбиваются в стадо, весьма напоминающее отару баранов.