Ну что, братцы? Надо обмыть ордена, как положено? Ну за то, что живые мы! За то, что наши немцев жеманули! За то, что чёрта лысого им вышло! За Победу, братцы!
Горячий снег
— Прошу разрешения оставить на час НП дивизии, наведаться в полк Черепанова и принять решение на месте. Прорвусь с автоматчиками. Три броска, и там.
— Значит, прорветесь с автоматчиками.
— Я был командиром полка на Брянском.
— Вам сколько лет, полковник?
— 28, товарищ командующий.
— Так вот, хочу, чтобы вам было 29. Идите и исполняйте свои обязанности командира дивизии, а не командира полка.
— А что, Уханов, умереть боишься?
— Конечно боюсь, на хрена ж мне умирать? У меня мама дома, зачем расстраивать ее?
— Приказ был стоять насмерть, Уханов. Приказ никто не отменял.
— Это мы можем. Это нам раз плюнуть. Насмерть, так насмерть.
— Люди без сна, обморожены. Воюют так, как ни в одном уставе не придумаешь. Они делают больше, чем может человек. Почему вы так несправедливы, строги и беспощадны к ним? Перед живыми вы можете оправдаться, а что скажете мертвым?
— Я думаю о живых. Неужели это не ясно? Это моя обязанность, товарищ член военного совета. Я командующий армией, мне надо выждать, когда наступит предел.
— Моя эмоциональность понятна — там люди гибнут, а ты бессилен им помочь!
— Солдаты.
— А вы не помните, что они ещё и люди?
— Нет, не помню, не имею права, иначе начну думать, что у них есть отцы, матери, дети, что их ждут дома... тогда трудно будет на смерть их посылать... а приходится...