В любимом теле нет ничего запретного или стыдного, оно бесконечно желанно.
Лариса была устроена так же, как большинство женщин: они думают одновременно о разном и на несколько ходов вперед.
В любимом теле нет ничего запретного или стыдного, оно бесконечно желанно.
Лариса была устроена так же, как большинство женщин: они думают одновременно о разном и на несколько ходов вперед.
Оказывается, человека может погубить — или спасти — бесконечно малая величина, случайность.
Не только коньяк проверяется выдержкой — люди тоже: коньяк делается мягким, а люди податливыми, вся резкость и строптивость уходит.
Можно забыть чье-то лицо или имя, можно изгнать из памяти целые куски жизни — как ножницами вырезать; но бывают дни, которые остаются навсегда, и не только не стираются, но делаются ярче, словно перед глазами проплывает знакомая кинолента.
Ганич уже понял, что она права, что в вопросах жизни и смерти женщины всегда правы — они воспринимают мир иначе, и бессмысленно стараться это постичь, нужно просто поверить — и послушаться.
Если все время молчать, то что-то сгорает внутри или взрывается. Бывает, что помогают слезы.
Кэрри, никакие деньги не сделают тебя счастливой, если рядом нет мужчины, который тебя любит. Всё остальное неважно.