— Небеса никогда не лгут.
— Конечно. Они только смеются.
— Небеса никогда не лгут.
— Конечно. Они только смеются.
Я как лекарь считаю, что внутренний мир человека лучше всего раскрывается на операционном столе.
– Ради всего святого, Ринар!
– Ради всего святого? – с нескрываемой издевкой переспросил он, прижав меня грудью к стене и расстегнув свои штаны. – Где ты только таких слов набралась, Дийана? Мне не нравится упоминание святых в стенах резиденции!
— Хорошо, друзья, — наконец произнес он.
— Действительно хорошо... Мы хорошо поели, изрядно поговорили и наинтриговались до государственной измены.
— С тобой всё нормально там, Гвиздо?
— Лучше не бывает. В этих дымоходах так интересно!
Я устремился, – рассказывал Бегемот, – в зал заседаний, – это который с колоннами, мессир, – рассчитывая вытащить что-нибудь ценное. Ах, мессир, моя жена, если б только она у меня была, двадцать раз рисковала остаться вдовой! Но, к счастью, мессир, я не женат, и скажу вам прямо – счастлив, что не женат. Ах, мессир, можно ли променять холостую свободу на тягостное ярмо!
— Яша, ты как?
— Таки ви знаете, прапорщик Федор, только глубочайшее уважение до вашей невесты Ганны, умеющей готовить настоящий еврейский форшмак, позволяет мне ответить анекдотом... «Не так я вас любил, как ви стонали»...
— Тьфу на тебя, балаболка телефонная...
Какое у вас незамутненное сознание, молодой человек. Нет ничего лучше абсолютного неведения, не правда ли?