Дмитрий Зурков. Возвращение

— Яша, ты как?

— Таки ви знаете, прапорщик Федор, только глубочайшее уважение до вашей невесты Ганны, умеющей готовить настоящий еврейский форшмак, позволяет мне ответить анекдотом... «Не так я вас любил, как ви стонали»...

— Тьфу на тебя, балаболка телефонная...

Другие цитаты по теме

Чистоплюи хреновы, новости им подавай, но при этом, что бы все было благопристойно. А сенсация иной раз навозом попахивает, а не розами благоухает. И вообще, если собака кусает человека, это не новость. Новость — если человек кусает собаку. Как там говаривал сам Антон Павлович Чехов — «не следует обвинять репортера, так как он обязан, по долгу службы, представлять в редакцию отчеты, непременно окрашенные возможно более ярким глумлением». К чему вся эта теория? Помнится, у Гёте были подходящие слова по этому поводу: «Суха, мой друг, теория везде, но древо жизни пышно зеленеет». Все мы начинали с «бутербродных гонораров», а захочешь начать деньги получать, то вот тогда голова начинает работать. Возьмем к примеру «магазинную хронику»: забираешь бесплатно товар у владельцев магазина, а затем пишешь о нем отзыв в газете. Так это не каждому дано, что бы хозяин еще сам тебя упрашивал взять, от платы категорически отказывался, да еще предлагал заходить почаще. При этом получал возможность по нескольку часов в день совмещать прекрасное с полезным — работать над корреспонденциями в комфортных условиях кафе и при этом угощаться вкуснейшей выпечкой, бутербродами и кофе с коньяком, или ликером совершенно бесплатно. Ну, разве что, иногда в «Петербургском вестнике» печатая на примере заведения короткие заметки о новых перспективах отечественного ресторанного дела, или нечто подобное.

Воды простой ведр сто взять надо.

Прибавить крови полведра,

С полфунта посильнее яда

И сала пуда полтора.

Железной ржавчины прибавить.

Архивной пыли мер пяток

И греться все в котле поставить.

Не обращая в кипяток...

Идут по улице два раввина, и тут над ними пролетает птичка и таки не промахивается и гадит на шляпу одного из них. Тот, почувствовав на голове лишний вес, снимает шляпу, смотрит на расплывшееся пятно, и возмущенно говорит другому:

— Таки Давид, чиво ви ржёте, дайте мине якую-нибудь бумажку!

А тот, помирая со смеха, ему отвечает:

— Фима, таки я вас умоляю, зачем вам бумажка, жопа давно улетела...

Прапорщик Буртасов, выражаю Вам свое командирское неудовольствие. Я понимаю, что врожденная интеллигентность мешает привести в чувство этого наглого штабного анекдотиста... пардон, радиста-телефониста, но ведь можно же сказать мне, я пну его пару раз по чему-нибудь заднему жизненно важному, и он станет вполне адекватен... Яша, как ты говоришь, — «Слухай сюда, отсюда будет проистекать». Остаешься здесь вместе с экипажем бронеавтомобиля. Когда появится поручик Берг, поступаешь в его распоряжение и бежишь, куда он пошлет. Не в смысле, чтоб не мешался под ногами, а в смысле, чтоб корректировать огонь батареи. Чтобы все снова услышали твое коронное «На полтинник дальше, на двугривенный вправо»...

Может быть, потому, что нас германцы и прочие британцы за цивилизованных людей не считают. Мы для них – что-то вроде полудрессированных обезьян или африканских дикарей, с которыми вовсе не обязательно быть честными, вежливыми, порядочными… А вообще, когда-то один умный человек сказал: «Цивилизация – это когда тебя убивают, но уже не отрезают уши». А я бы дополнил: «А цивилизованное общество — это когда делая с тобой что им угодно — называют это законом».

Я как лекарь считаю, что внутренний мир человека лучше всего раскрывается на операционном столе.

Полковник Кэткарт был человек мужественный и без малейших колебаний сам вызывался посылать своих людей на бомбардировку любых целей. Ни один объект не был слишком опасен для его полка.

В данном случае у меня были все признаки болезни печени (в этом нельзя было ошибиться), включая главный симптом: «апатия и непреодолимое отвращение ко всякого рода труду». Как меня мучил этот недуг — невозможно описать. Я страдал им с колыбели. С тех пор как я пошёл в школу, болезнь не отпускала меня почти ни на один день.

— Хорошо, друзья, — наконец произнес он.

— Действительно хорошо... Мы хорошо поели, изрядно поговорили и наинтриговались до государственной измены.