Мишель Уэльбек. Возможность острова

Другие цитаты по теме

Сексуальная жизнь мужчины делится на два этапа: на первом этапе он эякулирует слишком быстро, на втором у него не стоит вообще.

Единственная цель человечества — это размножение, продолжение рода. И хотя эта цель явно ничтожна, оно стремится к ней с невероятным упорством. Люди несчастны, глубоко несчастны, но продолжают всеми силами противиться любым попыткам изменить их удел: они хотят детей, причём детей, похожих на них самих, чтобы своими руками вырыть себе могилу и навеки сохранить условия собственного несчастья. Когда предлагаешь им свернуть с накатанного пути, пойти другой дорогой, обязательно встречаешь ожесточённое неприятие, и надо быть к этому готовым.

Я перестал выносить смех, смех как таковой, внезапное и дикое искажение черт, уродующее человеческое лицо и вмиг лишающее его всякого достоинства. И если человек смеётся, если во всём животном царстве только он способен на эту жуткую деформацию лицевых мышц, то лишь потому, что только он, пройдя естественную стадию животного эгоизма, достиг высшей, дьявольской стадии жестокости.

Когда искренне любишь, единственный шанс выжить — это скрывать свои чувства от любимой женщины, в любых обстоятельствах напускать на себя лёгкое безразличие. Как это просто — и как печально! Этот факт сам по себе — обвинительный приговор человеку!…

Вопреки заветной идее

Слово не сотворило мира;

Человек говорит, как собака лает,-

От гнева или от страха.

Удовольствие молчаливо,

Точно так же, как счастье.

Всё же вера в Бога весьма практичная штука: если ты не в состоянии помочь ближнему, – а это в жизни часто случается, да, собственно, только так оно и бывает, взять хотя бы отцовский рак, – всегда можно помолиться за него.

Насколько бесплодным, а иногда и пагубным бывает теоретизирование ради теоретизирования, настолько же глубоким, творческим и нежным оно может оказаться срезу после любви — сразу после настоящей жизни.

– Желаю тебе столько счастья, сколько ты заслуживаешь.

Я до сих пор спрашиваю себя, хотела она сказать мне гадость или нет.

Но на сей раз дело касалось непосредственно меня, и я совершенно чётко сознавал, что противопоставление эротики и нежности — одна из величайших мерзостей нашей эпохи, из тех, что выносят не подлежащий обжалованию смертный приговор всей цивилизации.