Это было величайшее ощущение жизни: не верить, а знать.
Чем больше мы знаем, тем острее осознаем, что мы ничего не знаем.
Это было величайшее ощущение жизни: не верить, а знать.
Люди полагают, что лжец одерживает верх над своей жертвой. Я же понял, что ложь – это акт самоотречения, потому что лжец отдает истину в руки того, кому лжет, превращая этого человека в своего господина, обрекая себя с этого момента всегда выставлять истину в ложном свете, как будет требовать тот, кому он солгал. И даже добившись ложью желаемого, он платит за это ценой разрушения того, чему это желаемое должно служить. Человек, который лжет миру, становится впредь рабом мира.
Ему никогда не было одиноко, за исключением тех минут, когда он чувствовал себя счастливым.
Я наблюдаю за людьми вот уже двадцать лет и заметил большие перемены. Я помню, как когда-то они торопливо проходили мимо, и мне нравилось наблюдать за ними. Да, все спешили, но знали, куда именно они спешат, и им очень хотелось туда успеть. Сейчас люди торопятся оттого, что им страшно. Ими движет не целеустремленность, нет. Ими движет страх. Они никуда не спешат, они просто убегают, и я далеко не уверен в том, что они сами знают, от чего бегут.
Исходя из сути и природы бытия противоречий не существует... Проверьте исходные данные, одно из них не верно...
Тот, кто сохранил хотя бы одну мысль, не загублённую уступкой воле других, кто принёс в реальность хоть спичку, хоть сад, созданные по своему пониманию, тот в этой мере — человек, и только этой мерой измеряется его добродетель.
— ... Ты доказал, что справедливость в конце концов побеждает. – Она немного помолчала и добавила: – Если знаешь, что такое справедливость.
Узнав об очередной катастрофе, мы вспоминали о НЁМ, хоть и не могли объяснить, почему это случается при каждом ударе судьбы, при гибели надежды, каждый раз, когда все оказывалось в густой серой мгле, непреодолимо окутывающей землю.
Они тоже замечали, что в мире исчезло что-то важное. Возможно поэтому они и начали повторять этот вопрос, когда чувствовали, что надежды нет.
... я думаю о человеке, который обещал остановить мотор, движущий мир. Понимаете, его звали Джон Голт.
Счастлив, что увидел истину, хотя у меня и не осталось больше ничего, кроме способности видеть.
Реардэн не знал, невозможность действовать вызвала в нем чувство отвращения или отвращение убило всякое желание действовать. Пожалуй, и то и другое, думал он; желание предполагает возможность действовать; действие предполагает наличие цели, достойной действий. Если единственной возможной целью стало выманивание лестью случайного сиюминутного одобрения у людей с пистолетом на поясе, то ни действие, ни желание не могут больше существовать.