Никто ничего не понял, никто не обратил внимания, но, как всегда, главное было предрешено ещё до того, как началась сама история, и было уже поздно что бы то ни было менять.
Бездарности и неучи живут в состоянии вечной зависти.
Никто ничего не понял, никто не обратил внимания, но, как всегда, главное было предрешено ещё до того, как началась сама история, и было уже поздно что бы то ни было менять.
Когда пришла настоящая боль, сострадания уже не осталось. Ничто так не способствует потере памяти, как война, Даниель. Мы молчим, а нас пытаются убедить, будто всё, что мы видели, что делали, чему научились от себя и самих других, — не более чем иллюзия, страшный сон. У войны памяти нет. Никто не осмеливается осмыслить происходящее, а после уже не остаётся голосов, чтобы рассказать правду, и наступает момент, когда никто уже ничего в точности не помнит. Вот тогда-то война снова возвращается, с другим лицом и другим именем, чтобы поглотить всё, что оставила за собой.
Господь по каким-то недоступным нашему пониманию причинам не всегда воздаёт по заслугам в этой жизни.
В тот момент, когда ты задумываешься о том, любишь ли ты кого-то, ты уже навсегда перестал его любить.
Судьба обычно прячется за углом. Как карманник, шлюха или продавец лотерейных билетов: три ее самых человечных воплощения. Но вот чего она никогда не делает — так это не приходит на дом. Надо идти за ней самому.
Вы же знаете, какими бывают дети. Бог наполнил глубины их сердца добротой, но они по простоте своей повторяют всё то, что слышат дома.
Даже с моей в общем-то скромной внешностью приходится приводить себя в порядок не менее полутора часов. Нет духа без оболочки; это печальная реальность нашего тщеславного времени. Vanitas pecata mundi.