— Ты хорошо управляешься с тем мечом.
— Спасибо.
— Вижу, время, проведенное с самим собой, наделило тебя крепкой хваткой.
— Ты хорошо управляешься с тем мечом.
— Спасибо.
— Вижу, время, проведенное с самим собой, наделило тебя крепкой хваткой.
— Я думал, только я считаю, что все люди на одно лицо.
— А оказалось?..
— А оказалось, что вы сами друг друга не различаете. Как тебе удалось столько лет жить под видом другого человека?
— Бороду отрастил.
— И все? Добавь волос на лицо, и никто тебя не узнает? Ну и маскировка, дружище.
— А еще я месяцами ни с кем не разговаривал.
— Ну ладно. Вижу, что сработало.
— Это у нас Стежка может сделать такое зелье что после любых травм сразу на ноги встанешь, правда вкус поганый.
— Потому что это припарка, сэр. Ее не пьют.
— Эй, Варрик. А ты про меня в своей книжке потом напишешь?
— Как же не написать?
— Когда будешь писать, отнесись внимательно к мускулатуре. Тут ведь не просто работа на выносливость, тут много лет силовых тренировок. Не забывай про слова «выраженная» и «рельефная». «Подтянутая» еще, вот.
— «Живот Железного Быка приобрел выраженный рельеф после каждого обеда. Рубашки он не любил. Под ремнями они приобретали странный рельеф, и приходилось их подтягивать».
— Обижаешь, Варрик. Обижаешь.
— Что вам больше всего нравится в Блэкволле, Вивьен?
— Его отсутствие, конечно же.
— Я вас слышу.
— Я подслушал тебя в таверне, Блэкволл. Выведываешь, значит, про меня с Инквизитором?
— Мне просто показалось, что я плохо расслышал.
— У тебя есть вопросы? Усы дрожат от любопытства?
— Я не хочу лезть в дела Инквизитора.
— Уверен? А то я даже схемы нарисовать могу.
— Нет. Спасибо.
— Так значит, ты был один-одинешенек посреди диких земель?
— О чем ты?
— Одинокий путник в бескрайнем мире. Что он ищет? Любовь? Прощение?
— Напиши так: «Человек с твердой рукой и железной волей, борец с порождениями тьмы».
— Да, но что он будет воплощать?
— Желание убить побольше порождений тьмы.
— Ты прямо как Себастьян.
— Тебе бы еще рога — и выйдет самая настоящая кунари.
— Что-то я не уверена, что это комплимент...
— А это правда, что киркволлская рыцарь-командорша превратилась в... статую?
— Чистая правда. До сих пор там стоит, наводит жуть на посетителей Казематов.
— И никто ее оттуда не убрал?
— Предлагаешь лишить детей любимой игры «Кто осмелится потыкать палочкой в Мередит»?
— Они что, правда так делают?
— Нет. Никто не осмеливается тыкать палочкой в Мередит.