Убивая в себе раба, я убил человека, а раб остался.
Живший дотоле ежедневными компромиссами, раб в один миг («Потому что как же иначе...») впадает в непримиримость — «Все или ничего». Сознание рождается у него вместе с бунтом.
Убивая в себе раба, я убил человека, а раб остался.
Живший дотоле ежедневными компромиссами, раб в один миг («Потому что как же иначе...») впадает в непримиримость — «Все или ничего». Сознание рождается у него вместе с бунтом.
Идя до конца, восставший готов к последнему бесправию, каковым является смерть, если будет лишен того единственного священного дара, каким, например, может стать для него свобода.
Никто не повинен в том, если родился рабом, но раб, который не только чуждается стремления к своей свободе, но приукрашивает и оправдывает своё рабство, есть внушающий законное чувство негодования, презрения и омерзения холуй и хам.
Размышлять о смерти — значит размышлять о свободе. Кто научился умирать, тот разучился быть рабом. Готовность умереть избавляет нас от всякого подчинения и принуждения. И нет в жизни зла для того, кто постиг, что потерять жизнь — это не зло.
A governement run
By the corporations of the world
Enslaving mothers, fathers,
Sons, and daughters
Profits put before people
Когда люди состязаются с людьми, ничья цель не исполняется полностью: результат всегда находится где-то посередине. Следовательно, результат действий не проистекает из целей людей, поскольку люди всегда состязаются между собой. А это означает, что действия людей должны направляться кем-то иным, а не ими самими. Из этого следует, что все мы рабы. Но кто же наш Господин?
Ты приведешь рабов к свободе, но им придется скрываться от тех, кто не понимает. Но ты им поможешь. Ты разглядишь в них людей, хотя остальные будут слепы.
И пока люди будут ощущать себя лишь частью, не замечая целого, они будут отдавать себя в полное рабство.
В каком царстве люди порабощены, в том царстве люди не храбры и к бою несмелы против недруга.