Босиком по Бейкер-стрит (Role Play)

Полицейские — часть иммунной системы. Они проникают во все артерии города и следят за жизнеспособностью этого «организма». Обычные люди, далекие от полицейских будней, не осознают, что любая ситуация может обернуться во что-то непредвиденное. Ты можешь внезапно осознать, что попал в самый эпицентр подобной ситуации или даже неосознанно создать ее. Полицейский же это прекрасно знает по личному опыту, и он сфокусирован на возможности изменения ситуации в любую секунду. Офицер должен быть готов к худшему, потому что работает в среде, которую практически невозможно контролировать — это все равно, что балансировать над пропастью, стоя на очень тонком тросе. Сталкиваясь с агрессией, психическое состояние человека меняется, хочет он того или нет, осознает он этого или нет. Полицейские — это солдаты, только внутри города, а не на войне. Вот только о вторых постоянно говорят, рассказывают, как им сложно адаптироваться в мирной жизни после «горячей точки», но вот о первых, наших бравых полицейских, упоминают вскользь, в то время как они, возвращаясь после очередного дня службы, уносят с собой память о вещах, которые порой страшнее чем те, что некоторые солдаты видели на войне. Это только в кино работа полицейского выглядит романтично: оружие, форма, выправка… а в жизни все намного сложнее: мужьям и женам полицейских часто приходится нести на себе все тягости службы, но куда страшнее то, что никто из них не знает, вернется ли их любимый или любимая после очередного рабочего дня…

Другие цитаты по теме

— Толкиен... я им тоже как-то зачитывалась «Хоббит, или туда и обратно», «Властелин колец», «Сильмариллион»... Больше всего меня затронули отношения между Сэмом и Фродо. Сейчас, когда так активно продвигают однополые браки, с хихиканьем говорят, что они были из сексменьшинств, что, на мой взгляд, глупо. А может быть, даже и мерзко. Сейчас почему-то не мыслят, чтобы парни общались достаточно близко и откровенно чисто по-дружески, всегда начинаются намёки, взгляды. Вот именно это меня задевает — обесцениваются взаимоотношения, преданность, дружба и поддержка. Многие только и видят скрытый, зачастую гомосексуальный, подтекст.

— Сейчас такой век, что во всём видят подтекст. Даже обычная радуга становится теперь предметом споров. И проблема в том, что сейчас зачастую подтекст имеется.

— По мне, так подтекст был всегда, только акцентируют на том, что выгодно для богатых и успешных, ведь так они могут вкладывать те мысли, которые выгодны им. Именно поэтому очень мало кто решает говорить и писать правду, ту, что как раз не нравится этим людям, которые из-за кулис дирижируют, потому что они очень серьёзно наказывают за это… смертельно…

— Я думаю, что ты джентльмен, — ответила я, шагая рядом с голубоглазым в сторону его мотоцикла. — Мне всегда казалось, что джентльмены ещё делают зачастую так, как должно быть, а не так, как хочется.

Чёрт, я снова ляпнула какую-то чушь! Да что со мной?

Хотя я прекрасно понимала, что происходит — я была напугана произошедшим. Этот коктейль «Молотова», этот неистовый огонь живо мне напомнил о том, что было на том пустыре. И шрам на шее начал зудеть, будто напоминая: «Это было. И тебе от этого никуда не скрыться!» Словно произошла попытка инквизиции №2. Но я не хотела показывать своего состояние — меня злила своя зависимость от прошлого. И мне жутко не хотелось быть девочкой-с-проблемами.

Чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёрт!

Джим остановился.

— У меня дежавю или мы это уже выясняли? Да, я, вероятно, джентельмен. Но джентельмен не станет врать даме. Если ты сомневаешься во мне — можешь прямо мне это сказать! Если что-то не так — скажи лучше сразу! Если тебе неприятно моё общество — я уйду!

Ну капец, я всё испортила! Ну я просто мастер портить моменты. Ну почему бы сначала не подумать, а потом сказать? Или вообще промолчать?

Дура, Эшли, какая ты дура!

Ну скажи что-нибудь! Но только не очередную ересь с привкусом бензина!

— Прости, — выдавила я из себя, смотря на «собачку» на куртке Джима. Взглянуть в его глаза мне было безумно стыдно. — Я не сомневаюсь в тебе. Скорее в себе. В своём настроении. Состоянии. Я напугана, — сорвалось. Я прикусила нижнюю губу, продолжая избегать взгляд мужчины. — Снова мы встретились — и снова трагедия. Как будто я катализатор. Чёрт.

Не плакать, Хант, не плакать! Ты уже всех достала своими слезами и соплями. Думай о чём-нибудь интересном, например о том, что ты подаришь отцу.

— Эшли, — тихо выдохнул Джим, уже через секунду заключив меня в объятья, укрыв расстёгнутой курткой. — Почему ты не сказала сразу? Хотя, чёрт побери, я сам виноват, я даже не подумал.... Эшли....

— Я просто не хочу быть слабой и жалкой, — мой голос звучал глухо, потом что я уткнулась в грудь мужчины. — Как приятно ощущать чьи-то объятия. Тепло. И запах туалетной воды… — я резко замолчала. — Я это сказала вслух?

Как хорошо, что никто сейчас меня не видел! Если физически моё лицо и не покраснело, то мысленно оно стало подобно спелой клубники.

— В страхе нет ничего плохого или жалкого. Мне тоже было страшно. Страшно, что я уже не встану с того проклятого стадиона, страшно, что, я не мог помочь даже себе, когда что-то могло случиться с тобой. И знаешь, я тоже безумно люблю обнимашки, — мне было не видно, но я без этого знала, что на последней фразе Джим тихонько улыбнулся.

Я кивнула. Кажется, мне только что удалось узнать новую черту голубоглазого.

— Давай, — я аккуратно высвободилась из объятий мужчины, — сделаем совместные приятные воспоминания? Разрушим уже эту полосу невезения?

— Мне кажется, для меня она уже разрушается. Пойдём.

Мы становимся маньяками, когда нас что-то захватывает настолько сильно, что мы забываем о сне, еде и прочих делах.

Что бы не происходило в нашей жизни, мы вынуждены на пепелище и руинах отстраивать новую жизнь. Цепляясь за глупые надежды, веря, что когда-нибудь доберёмся до вечно белой полосы — мы старательно возводим, сами того не зная, песчаный замок возле самой кромки океана. Рано или поздно будет прилив и его смоет, но мы стараемся не думать об этом, наслаждаясь минутным спокойствием. Но ведь у нас и есть только «сейчас», поэтому минутное затишье — и есть наша сейчасная жизнь.

— Я, в целом, не вижу никаких особых плюсов в жизни холостяка, за исключением того, что ты никогда не забудешь про годовщину свадьбы, которой у тебя не было. Но, понимаешь ли, даже матери-одиночки особой популярностью не пользуются, а уж отцы-одиночки — тем паче.

— По мне, так это не сильно влияет на отношения, если они серьезные. Если я стану матерью-одиночкой и кто-то скажет мне: «Ребёнок — это обуза и не готов брать на себя ответственность» — я просто рассмеюсь в ответ. Потому что любые отношения — это ответственность, а дети появляются в ходе этих самых отношений. И причём незапланированно. Зачем мне нужен такой человек, который может сказать, что он не готов уже и нашего ребёнка принять? Лучше я куплю себе вибратор, чем буду жить с таким мужчиной.

— Понимаешь, у людей зачастую очень разное отношение к своим и чужим детям. Свои дети — часть тебя, к ним какое-то особое отношение. А если ребёнок не твой, да ещё достаточно взрослый, это абсолютно другое. Вероятно, дело в каких-то ещё с животных инстинктах. Мы заботимся о своём потомстве, иногда — за счёт других....

Виновных не судят, преступники гуляют на свободе, в то время как мирные жители сидят за решеткой и подвергаются экспериментам. Я думаю, бесчеловечность и нежелание отвечать за свои поступки — это проблема общества, которую непременно нужно устранить.

Нельзя просить помощи и не знать, сможешь ты заплатить или нет. Никто не станет что-то делать для тебя за просто так — эту истину знает даже ребенок.

Когда что-то идёт не так — а подобное происходит постоянно, — ты просто подстраиваешься под обстоятельства. Это как настраивать резкость оптического прицела — ты ничего не чувствуешь, только крутишь диоптрийное кольцо, подбирая подходящий под твой глаз вариант.

Смех — это самая лучшая зараза, которую можно подцепить от других!

— Секс — это спорт, приносящий удовольствие. Чтобы заниматься спортом, нужно привыкнуть к этому, приучить себя каждый день делать зарядку по утрам, по выходным ходить в тренажерный зал и хотя бы два раза в неделю пробегать километров пять. Лень, нежелание и отсутствие времени против того, чтобы человек занимался спортом. Но секс, — я поднял палец вверх, — Секс — это святое. Позы из камасутры — упражнения на растяжку мышц. Трахаешь девушку, прижав к стенке и держа её руками — статическое упражнение на бицепс. Обычная поза, когда мужчина сверху — чистейшая планка с отжиманиями от кровати. Более того, — я сделал глоток, — Эндорфин, выделяемый во время оргазма, самый лучший враг лишней жировой прослойки и лишних калорий.

— К тому же секс очень хорошее средство от возраста. Кстати, многие женщины отказывают парням из-за мигрени, но говорят — секс шикарное лекарство от головной боли за счет повышения эндорфинов и кортикостероидной в крови во время возбуждения и оргазма, что является отличным анальгетиком, — задумчиво произнесла итальянка. — Это отдых и для души, и для тела.

— Может быть — вот он плюс семьи? Постоянный половой партнер. Ты видишь ещё какие-нибудь плюсы? — я повернул голову и посмотрел в глаза девушке.

— Ну, кроме этого еще полно плюсов, — Мэри «нарисовала» кавычки в воздухе. — 1) «Она не дает мне пить», «От него толку как от козла молока» 2) Постоянный половой партнер может или наскучить, или вызывать чувства отвращения и злости. К тому же еще «плюс» — постоянные ссоры. Или слишком ванильная фигня, из-за которой на работе будут поносить. Так что плюсов в семейной жизни я не вижу, — произнесла итальянка. — Да, и, в конце, концов, когда одному наскучит, он может сбежать, как делает это большинство людей. Просто сбежать от жены и ребенка и вспоминай как звали.

— Ты права.