Взяв ожерелье детских слёз,
Нанизанных на прядь волос,
Подбросив в небо на прощанье,
Я загадал одно желание:
Не зная материнских уст,
Не ведая молочный вкус,
Я вырвал шланги из трахеи,
И отправляюсь в путь за нею!
Взяв ожерелье детских слёз,
Нанизанных на прядь волос,
Подбросив в небо на прощанье,
Я загадал одно желание:
Не зная материнских уст,
Не ведая молочный вкус,
Я вырвал шланги из трахеи,
И отправляюсь в путь за нею!
Мама, когда я рядом с ним,
Я забываю где, я забываю кто я.
Мама, когда я рядом с ним,
Считаю рассветы, мама
Мама, мы просто взяли два билета,
Мама, ммм... Два билета в лето.
Мама, когда я рядом с ним,
Я забываю где, я забываю кто я.
Мама, когда я рядом с ним,
Считаю рассветы, мама
Мама, мы просто взяли два билета,
Мама, ммм... Два билета в лето.
Это Летов и Кобейн, это лето и портвейн,
Это первое барэ на гитаре во дворе.
Это Beatles и Вудсток, это Pistols и панк-рок,
Это то, что нас тогда, изменило навсегда!
Быть может, Боже, моя вера слаба,
Но где бы я не был я помню эти слова
Прости за то, что я тебе их редко говорю: «МАМА, Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!»
И тот пьянящий запах новеньких сандалий,
И в кульке за рубль десять карамель,
В шариковой ручке радостный Гагарин...
Так ничто не может радовать теперь.