— Ты чего такой кислый? Живот, что ли, болит?
— Живот, живот! Пристали со своим животом! «Кислый, хмурый…» Решительный я!
— Ты чего такой кислый? Живот, что ли, болит?
— Живот, живот! Пристали со своим животом! «Кислый, хмурый…» Решительный я!
— Ну а ты, вот ты. Что ты любишь больше всего на свете?
— Я много чего люблю. Только я люблю простое: люблю собак, потому что у них всегда нос мокрый, а насморка не бывает; люблю, когда фырчит автомобиль, нюхать бензин. «Ну, погоди!» люблю, только мне Волка жалко. По телефону звонить, перед зеркалом кривляться. Да мало ли чего. Мюллера люблю.
— Кого?!
— Да не тот, который Гестапо, а который в футбол голы забивает. В разные игры люблю играть, только обязательно выигрывать, а если проигрывать, тогда не надо.
Пора! Пора, друзья, убраться у себя в избе, пора положить этому всему конец!
И я этот конец, друзья, положу!
— Я не хотел этого делать, но я возвращаю Вам Ваш карандашик. Карандашик, который Вы дали мне на мой третий день работы. Вы вручили мне его как маленький желтый жезл, как будто говоря: «Джей Ди, ты — молодой я. Ты, Джей Ди, мой ученик. Ты мне как сын, Джей Ди».
— Какой карандашик?
Шестьдесят лет кольцо продлевало ему жизнь. А он все думал, что это от свежего воздуха и здорового образа жизни.
— О, явился не запылился. И дракон тебя не унёс.
— Кого? Меня? Нет, я на их вкус слишком мускулистый. Куда они денут такую мощь...
— Ну, им ведь нужны зубочистки.
— Постой-ка, постой-ка, Черчилль. Русские были нашими союзниками. А теперь, говоришь, у нас война с ними?
— Это холодная война.
— Холодная? А летом они в отпуск уходят?
— Генри, познакомься, это Дэвид и Мэри Маргарет.
— Вы помогаете маме с расследованием? [шепотом:] Или они сбежали из под залога?
— Нет. Это... Мы знакомы сто лет.
— А где познакомились?
— В Фениксе.
— Здесь.
— Да, в Фениксе. Теперь — мы здесь.
— Я думал, ты жила в Фениксе только в то время? [имеет в виду тюрьму в штате Феникс]
— Да, мы сидели вместе.
— Правда? А вы-то за что?
— Бандитизм. Всякий может оступиться. И главное, вовремя свернуть с кривой дорожки.
— Выпьем, Миша, где же кружки?
— Налить вам водки?
— Ну конечно, и не хватало ищь бы селёдки. Но знаешь что, друг мой родной, тебя я вижу под луной. Тебя я вижу без одежды, оставьте бабоньки надежды.