Яркий тому пример — город Кельце. До начала войны примерно треть населения города составляли евреи, их там проживало 20 тысяч. После окончания Второй мировой войны в Кельце осталось 200 евреев, причем все они — бывшие узники концентрационных лагерей. И вот против этих людей совершается погром. Современные поляки, пытаясь оправдаться, говорят: пропал 8-летний ребенок, кто-то запустил гнусный слух, что евреи его похитили и хотели убить, и после этого начался погром. Однако они тактично не рассказывают о том, что в ходе расследования этого преступления выяснилось: ребенка отослал в деревню собственный отец, чтобы появился повод для расправы над евреями. Больше того, мальчик признался, что его научили, что именно нужно будет потом говорить. 4 июля 1946 года начинается погром. Толпа поляков (около 2000 человек, к которым присоединились силы народной милиции), выкрикивая (внимание!): «Смерть евреям!», «Смерть убийцам наших детей!» и главное: «Завершим работу Гитлера!», взламывала двери и убивала поленьями, камнями и прутьями прятавшихся евреев. 47 человек было убито, среди них дети и беременные женщины. Ранено более 50 человек. К чести польского народа нашлись люди, которые пытались помешать озверевшей толпе. Двое поляков, защищавших евреев, были убиты теми же самыми железными прутьями.
Может быть, нам нечего ответить Польше? Есть. Мы тоже можем потребовать от поляков платить и каяться. Например, за уничтоженные храмы Русской православной церкви. Причем, подчеркиваю, не РПЦЗ — Русской православной церкви за рубежом, которая образовалась после революции, а тех, что находились в лоне Московской патриархии. В первую очередь от поляков можно потребовать покаяния за разрушенный и разграбленный в 1924-1926 годах собор Александра Невского, который был самым высоким зданием в Варшаве и крупнейшим православным храмом в Европе. Уничтожению этого собора польские власти придавали огромное политическое значение, внушая своим соотечественникам, что тем самым они низвергают символ русского господства и чуждой веры. Варшавский магистрат даже выпустил специальный заем, обеспеченный стоимостью материала, полученного в результате разрушения величественного здания, для того чтобы «каждый поляк мог стать причастным к этому святому делу». Так путем создания круговой поруки вопиющему акту вандализма был придан вид события, ставшего чуть ли не предметом национальной гордости. Разрушение уникального памятника архитектуры длилось почти два года и потребовало, по разным данным, от полутора тысяч до пятнадцати тысяч малых взрывов. Впоследствии яшмовые колонны из разрушенного собора были перевезены в усыпальницу маршала Пилсудского в Кракове, а мраморные плиты и фрески использованы для украшения многих зданий в Варшаве. У тех поляков, кто сохранил трезвый взгляд на вещи, это сатанинское действо вызвало ужас и возмущение.