Если бог есть, то всё позволено. Всё равно в конце всех простят.
У меня было много настольных книг, но ту, что с самой красивой обложкой я даже ни разу не раскрыл, чтобы не разочаровываться.
Если бог есть, то всё позволено. Всё равно в конце всех простят.
У меня было много настольных книг, но ту, что с самой красивой обложкой я даже ни разу не раскрыл, чтобы не разочаровываться.
Но нет в этом мире чёрного и белого, есть лишь красное и чёрное. Два цвета жизни и смерти, два цвета времени...
Так отвечала ему Сивилла, чтобы после замолчать навсегда.
Если бог хочет наказать, то наделяет разумом и памятью. Чтобы ты всё осознал. Чтобы ты ничего не забыл.
Ты... ты прости меня, Лиан-Чу. Прости, потому что я собираюсь сделать то, что тебе не понравится. Я всё обдумала и понимаю, что каждому нужна мама. Но ты — не они! Однажды они увидят это и тут же тебя слопают. Или прогонят тебя, и ты снова станешь сиротой.
Это не твоя семья, Лиан-Чу. Мы — твоя семья.
Люди не способны создать нечто из ничего. Им нужно отталкиваться от чего-то. Ведь человек — не бог.
Мало правды во мне, мало божьей любви,
Сострадательной силы и силы смиренья,
Если я не успею, то ты отмоли,
Попроси за меня у Него ты прощенья.
За редким исключением жизнь передаётся как чёрная метка от одного неудачника к другому.