Можно ли назвать по-настоящему живым человека, которого нельзя убить?
Живые не должны служить целям мертвых, но мертвые, если это возможно, должны служить целям живых.
Можно ли назвать по-настоящему живым человека, которого нельзя убить?
Живые не должны служить целям мертвых, но мертвые, если это возможно, должны служить целям живых.
— Если ты не поможешь мне умереть, я обязательно выживу, — обнадежила его Настя и повесила трубку.
Only in silence the word,
only in dark the light,
only in dying life:
bright the hawk's flight on the empty sky.
Не угаснет желанье, что движет нами —
Смерть мечтой одолеть, задуть вихрем пламя,
В грёзах ищем мы мёртвых, найти не в силах,
Быстро грёзы летят — всё же пламя быстрее,
В небесах опустевших, недоступное, реет,
Напрягаем мы зренье — очи тьма ослепила,
Да и слух уставший слабеет.
— Тебе жаль, что он умер?
— Мне жаль, что он жил.
— Но без него не было бы тебя.
— Нельзя быть слишком эгоистичным в таких вещах.
Смерть страшна, но еще страшнее было бы сознание, что будешь жить вечно и никогда не умрешь.
— Ясно ли ты ощущаешь свою связь с жизнью там...?
— А ты любитель крайних вопросов. Боюсь, что скоро ты спросишь меня о смысле жизни.
— Подожди, не иронизируй.
— Это банальный вопрос. Когда человек счастлив, смысл жизни и прочие вечные темы его редко интересуют. Ими следует задаваться в конце жизни.
— А когда наступит этот конец — мы же не знаем, вот и торопимся.
— А ты не торопись: самые счастливые люди — те, кто никогда не задавался этими проклятыми вопросами.
— Вопрос — это всегда желание познать, а для сохранения простых человеческих истин нужны тайны: тайна счастья, смерти, любви.
— Может быть, ты и прав, но попробуй не думай обо всём этом.
— А думать об этом — всё равно что знать день своей смерти. Незнание этого дня практически делает нас бессмертными.
Сжегши мертвеца, получаем один грамм порошку, следовательно, на одной аптечной полке может поместиться тысячи кладбищ.