— Лу-учшая т-твоя ча-асть с-скатилась по но-оге т-твоего о-отца.
— Это правда, но посмотрите, как много хорошего осталось.
— Лу-учшая т-твоя ча-асть с-скатилась по но-оге т-твоего о-отца.
— Это правда, но посмотрите, как много хорошего осталось.
Нельзя сразу перестать быть ребенком, сразу, с громким треском, как лопнувший воздушный шарик с надписями «Бурма-Шэйв» по бокам. Ребенок просто выходит из тебя, как воздух из шины. И однажды ты смотришь на себя в зеркало, а оттуда на тебя глядит взрослый человек. Можно продолжать носить голубые джинсы, можно по-прежнему ходить на концерты Спрингстина и Сигера, можно подкрашивать волосы, но лицо останется таким же — взрослого человека.
— Твоё лицо что моя жопа, — повторил Ричи. — Просто не забывай об этом, мой юный друг.
Это инстинкт, крошка... и, если на то пошло, я верю, что инстинкт — железный скелет под всеми нашими идеями о свободе воли.
Когда Джон Грехэм задался вопросом, уж не умерла ли эта собака, она подняла хвост и пёрнула. Значит, живая, решил он.
…я чувствую себя как человек, стоящий у края старой осыпающейся шахты: он стоит там и прощается с дневным светом.
Ты знаешь, если я кончу ещё раз, то потеряю часть мозга, могу вообще стать безмозглой.
Бог любит камни, мух, сорняки и бедных людей превыше всего из всех Его созданий, вот почему Он сотворил их так много.
Я Черепаха, сынок. Я создала Вселенную, но, пожалуйста, не вини меня за это. У меня болел живот.
Все ошибаются. Но это не экзамен. Ты просто проходишь этот этап, делая все, что в твоих силах.