Люди без веры, в конце концов, обнаружат, что им не для чего жить.
I have lost the will to live
Simply nothing more to give
There is nothing more for me
Need the end to set me free
Люди без веры, в конце концов, обнаружат, что им не для чего жить.
I have lost the will to live
Simply nothing more to give
There is nothing more for me
Need the end to set me free
Я свободен: в моей жизни нет больше никакого смысла – все то, ради чего я пробовал жить, рухнуло, а ничего другого я придумать не могу.
Мы рождаемся тет-а-тет
с одиночеством, с Богом, с миром.
И всю жизнь с темноты на свет
путешествуем, копим силу.
Для чего и зачем? Ведь мир
равнодушен к своим твореньям.
Умираем – опять одни,
будто не было погружений,
страхов, поисков, лиц, сердец,
и эмоций, и чувств, и планов…
За спиной – темнота и лес,
впереди – пелена тумана.
Я ему верю. Верю даже тогда, когда он называет меня ее именем, видит, вместо моего, ее лицо. Он прикасается — нет, не ко мне, а к тому что потерял.
В моем незнаньи — так много веры
В расцвет весенних грядущих дней,
Мои надежды, мои химеры,
Тем ярче светят, чем мрак темней.
Я в поисках объехал шар земной,
а Бог стоял всё время за спиной.
Я ползал на карачках. Бог смотрел
и не подумал протянуть мне руку.
Я понял, что свободен, и посмел
подняться сам. Спасибо за науку.
Так Он помог мне — тем, что не помог.
Он был огнём и стать не мог золою.
Всяк любит как умеет, вот и Бог
меня оставил, чтобы быть со мною.
Я часто замечал, что люди в конце концов начинают верить тому, что говорят, им это необходимо, чтобы жить. Говорю это не для того, чтобы показаться философом, я и в самом деле так думаю.
Спросят сперва про ценз (про нравы – после всего лишь):
Сколько имеет рабов да сколько земельных угодий,
Сколько съедает он блюд за столом и какого размера?
Рим доверяет тому, кто хранит в ларце своём деньги:
Больше монет – больше веры.
Есть ли смысл в жизни? Если есть, тогда почему, когда рождается ребенок, он не смеется, а плачет?