Никто за пределами детской коляски и совещательной комнаты присяжных не верит в непредубеждённую точку зрения.
— Аллен, ты «окей»?
— Я не знаю, Рик. Так было некоторое время, так как у меня была своя точка зрения на «окей».
Никто за пределами детской коляски и совещательной комнаты присяжных не верит в непредубеждённую точку зрения.
— Аллен, ты «окей»?
— Я не знаю, Рик. Так было некоторое время, так как у меня была своя точка зрения на «окей».
Проповедовать банальную и универсальную точку зрения — всё равно что ловить рыбу на мелководье.
Вы, женщины, позволяете себе всё, что вам хочется, но тут же ищете лазейку, как бы соблюсти приличия. Женщина может солгать, но только не в четверг, может изменить мужу, но только не после обеда.
— Не будет закурить?
— Не хочу омрачать вам вечер, но вы когда-нибудь видели легкие курильщика? Мерзкие, набухшие и черные от дегтя.
— Просто «да» или «нет» вполне хватило бы.
Охваченный диким страхом я весь погряз в грабеже,
Краду я с таким размахом, что даже стыдно уже.
Вот раньше я крал осторожно, а щас обнаглел совсем,
И не заметить уже невозможно моих двух ходовых схем,
В стране объявлена, вроде,
Борьба с такими как я,
Но я еще на свободе,
И здесь же мои друзья.
Он Алексей, но... Николаич
Он Николаич, но не Лев,
Он граф, но, честь и стыд презрев,
На псарне стал Подлай Подлаич.
Моему сыну шестнадцать и он недавно пошел второй раз в девятый класс. Вот просто игнорирует математику, по два часа сидит над примером, воткнет ручку и сидит. Я говорю: «Какой ответ?» Он: «Допустим, восемь». Говорю: «Ты тогда, допустим, штукатур. Возможно неплохой. Но вероятнее всего солдат».