— Светят ли сегодня звезды?
— Нет. Нет во тьме сияния светлых душ.
— Светят ли сегодня звезды?
— Нет. Нет во тьме сияния светлых душ.
— Что же теперь будет, Драко? Что нам делать без тебя? К кому обратиться?
— К звездам, Боуэн. К звездам.
После того, как Драко принес себя в жертву, Боуэн и Кара правили народом честно и справедливо. То был поистине золотой век света и процветания. А когда становилось нелегко, звезда Драко светила еще ярче, чтобы все знали, где искать помощи.
— Да, рыцарь, я жажду смерти, но и боюсь ее.
— Почему? Что тебе терять, кроме страданий?
— Мою душу.
— Что же теперь, Драко... Как нам быть без тебя, куда следовать...
— За звездами, Боуэн, за звездами...
— Отдав свое сердце, я принял весь яд, что бурлит в груди Эйнона. Даже боль его смерти должна стать моей.
— Не вини себя в этом. Ты получишь смерть, но не получишь бессмертие.
— Не только поэтому. Я должен был дожить до тех времен, когда человечество не повторит моей ошибки и не воззовет тирании, когда в мире будут те, кто помнит прежние времена... Помнит, что даже во тьме есть свет. Я не вижу, звезды сегодня сияют?
— Очень ярко, милорд. Очень ярко...
Затаилась душа от безмолвия звёзд
И бесстрастное смотрит кино
Всех событий, что были со мной — не со мной.
— Что дракон может знать о рыцарях давнего кодекса?
— «Его меч защищает беззащитных, его мощь вдохновляет слабых, его язык не знает лжи...»
— Замолчи, я помню. Память — единственное, что осталось. Только и остается помнить. Ничего уже не вернешь.
— Разве ты пытался?
— Неудачно. Я больше не пытаюсь изменить мир. Я пытаюсь в нем прожить.
Когда падают осенние звезды, они скользят одну секунду, две секунды и нет их больше. Но иногда звезда падучая катится, захватывая полнеба, и после нее еще теплится световая полоса. Но вот она погасла, и нет следа ее явления. А иногда — иногда совсем иначе. Падучая звезда пролетела, разорвавшись огромным огненным шаром, и кто-то где-то, потом, совсем случайно и победно, найдет обломок не нашего мира, знак небесных полетов и горений, кусок небесного железа, метеорит. И этот гость иных миров надолго останется с нами, привлекая любопытные взоры. А кто-нибудь с душой тоскующей подойдет к такому обломку, и душе его сразу станет хорошо от сознанья малости здешнего и правды иного, далекого, куда влечется каждая хотящая душа. И тоскующий уйдет от такого свиданья освеженный, ступая по земле, как по звезде.
— У меня кольчуга от твоей слюны ржавеет, а от дыхания блевать тянет!
— Что же ты хочешь, если между зубов гниют останки старых рыцарей.
Я берегу в душе́ твоё дыханье,
согретый им как вешним дуновеньем,
которое приносит равноденствие
в такую ночь, когда всё небо в звёздах,
как будто зимние дожди не лили
ещё на той неделе.
— Что дракон может знать о рыцарях давнего кодекса?
— «Его меч защищает беззащитных, его мощь вдохновляет слабых, его язык не знает лжи...»
— Замолчи, я помню. Память — единственное, что осталось. Только и остается помнить. Ничего уже не вернешь.
— Разве ты пытался?
— Неудачно. Я больше не пытаюсь изменить мир. Я пытаюсь в нем прожить.