В наши дни если человек при жизни не соорудит себе мавзолея, так о нем будут помнить только пока колокола звонят да вдова плачет.
Правда, на рифмы я не мастер: бился, бился — ничего не мог подобрать к «прекрасная дама» кроме «папа и мама».
В наши дни если человек при жизни не соорудит себе мавзолея, так о нем будут помнить только пока колокола звонят да вдова плачет.
Правда, на рифмы я не мастер: бился, бился — ничего не мог подобрать к «прекрасная дама» кроме «папа и мама».
Что ж, по-моему, для большой похвалы она слишком мала; для высокой — слишком низка ростом; для ясной — слишком смугла. Одно могу сказать в её пользу: будь она иной, она была бы нехороша; а такая, как есть, она мне не нравится.
Разве вкусы не меняются? В юности человек любит какое-нибудь кушанье, а в старости его в рот не берет.
Я очень благодарен женщине — за то, что она меня родила, и за то, что меня выкормила, тоже нижайше благодарю; но чтобы у меня на лбу играла роговая музыка или чтобы привесить мне рожок на невидимый ремешок, — нет, тут уж пусть женщины меня извинят. Я не желаю оскорбить своим недоверием какую-нибудь одну из них и потому не верю ни одной.