— Как ты думаешь, он с твоими богами или с моим?
— Это неважно. Его смерть на моей совести.
— На моей совести будет твоя смерть...
— Пусть так.
— Как ты думаешь, он с твоими богами или с моим?
— Это неважно. Его смерть на моей совести.
— На моей совести будет твоя смерть...
— Пусть так.
— Смерть была для меня превыше всего долгое время.
— Вы, викинги, неисправимы! Вы появляетесь из утробы с одной мыслью — как умереть. А как же то, что в промежутке?
Флоки пугает меня Одином, но мне не стыдно встретится с нашим богом лицом к лицу.
Не бойтесь смерти, а если она придет — примите ее в свои объятия, как красивую женщину.
— Ты предал меня, мою любовь и доверие!
— Нет, я пытался спасти тебя от ложного Бога.
— Перестань прикрываться богами, ты убил Этельстана из ревности!
Мы все когда-нибудь умрём, но до того дня мы вольны выбирать. Я не тащил сюда Торстейна, не тащил тебя, Флоки, я никого не заставлял — это был ваш выбор. Моё сердце плачет о Торстейне, как и все наши, и я знаю, что скоро встречусь с ним, но это был его выбор.
Я надеюсь, что наши боги смогут подружиться когда-нибудь.
Я рад, зная, что Один готовится к пиру. Вскоре я буду пить мёд из витых рогов. Герой идущий в Вальха́ллу не скорбит о своей смерти... я войду в зал Одина без страха, и там... я буду ждать своих сыновей. И когда они придут... я буду наслаждаться историями об их победах. Отцы поприветствуют меня. Я иду на смерть без сожалений, и я приветствую валькирии, которые унесут меня домой.
Законы богов иные, нежели законы людей. И чтобы добиться своего, нужно переступить через законы людей.
— Я должен предать смерти друга. Я должен убить великого человека.
— У тебя нет выбора...
— Да? А может, я просто умываю руки, как когда-то Понтий Пилат?
Мы рождаемся и умираем в одиночестве. Мы живем свою жизнь, как можем.