Русский человек всегда был загадкой для иностранца.
0.00
Он поднялся с сугроба, крепко сцепил зубы и пошёл вперёд, намечая перед собой маленькие цели, сосредоточивая на них внимание, — от сосны к сосне, от пенька к пеньку, от сугроба к сугробу.
Борис Полевой. Повесть о настоящем человеке
Другие цитаты по теме
Cлайд с цитатойДвое безнадежных больных лежали в одной палате. Они были обездвижены. У одного кровать была повернута в сторону окна, а у другого к стенке. И вот каждый день тот больной, у которого кровать была повернута к окну рассказывал своему приятелю по несчастью про то, что творится за окном. Как капает дождь, в чем ходят люди. Второй больной тайно завидовал ему и однажды, когда его товарищу стало плохо и он просил позвать на помощь, второй больной упорно молчал. И первый скончался. Когда умершего убрали из палаты и медсестра сообщила, что скоро прибудет новый больной, старожил попросил его переложить на кровать, повернутую к окну. Когда его переложили, он увидел, что в окне видна только кирпичная стенка противоположного дома… Он почувствовал себя безумно одиноким и расплакался…
Ведь это же чудовищно: смеяться, когда нужно плакать, успокаивать других, когда самого рвет на части.
Что же это за любовь, если она боится жертв? Нет такой любви, а если и есть, то, по-моему, и не любовь это вовсе.
Что же это за любовь, если она боится жертв? Нет такой любви, а если и есть, то, по-моему, и не любовь это вовсе.
У англичан и у русских куда больше, чем в иных нациях, развито спокойное и твердое убеждение, что они — самые лучшие.
Это была прямо русская душа, правдивая, честная, простая, но, к сожалению, немного вялая, без цепкости и внутреннего жара. Молодость не кипела в нем ключом; она светилась тихим светом.
«Мертвые души» не потому так испугали Россию и произвели такой шум внутри её, чтобы они раскрыли какие-нибудь её раны или внутренние болезни, и не потому также, чтобы представили потрясающие картины торжествующего зла и страждущей невинности. Ничуть не бывало. Герои мои вовсе не злодеи; прибавь я только одну добрую черту любому из них, читатель помирился бы с ними всеми. Но пошлость всего вместе испугала читателей. Испугало их то, что один за другим следуют у меня герои один пошлее другого, что нет ни одного утешительного явления, что негде даже и приотдохнуть или перевести дух бедному читателю и что по прочтенье всей книги кажется, как бы точно вышел из какого-то душного погреба на Божий свет. Мне бы скорей простили, если бы я выставил картинных извергов; но пошлости не простили мне. Русского человека испугала его ничтожность более, чем все его пороки и недостатки. Явленье замечательное! Испуг прекрасный! В ком такое сильное отвращенье от ничтожного, в том, верно, заключено все то, что противуположно ничтожному.
Только славяне протягивают всю пачку сигарет, как вы сделали минуту назад. Американцы вытаскивают одну сигарету и подают ее, держа пальцами за фильтр. Голландцы обычно врут, что у них осталась последняя, а англичане прикидываются, что не расслышали вопрос. Французы вежливо признаются — и это почти всегда соответствует действительности, — что у них уже нет сигарет, но они бы тоже охотно покурили. Итальянцы и испанцы вытаскивают сигарету изо рта и разрешают затянуться. И только русские подают всю пачку, как и другие славяне. А если у них нет сигарет, обязательно пойдут просить для вас, но только у своих...