— Они уже забыли нас, маленькая Овечка?
— Они ещё знают о нас, хоть и стараются забыть. Скоро мы им напомним.
— Уже пора?
— Серые сны скоро закончатся.
— Они уже забыли нас, маленькая Овечка?
— Они ещё знают о нас, хоть и стараются забыть. Скоро мы им напомним.
— Уже пора?
— Серые сны скоро закончатся.
Всё когда-нибудь заканчивается. Но я запомню твоё имя — и прокричу его небесам!
Твоё имя вышито мерцающей нитью на ткани времени, дитя.
— Достаточно остра, чтобы разрезать завесу между жизнь и смертью.
— Для нас? Или для них?
— Сердце добычи забилось быстрее.
— Оно чувствует, что нашим путям суждено пересечься.
Я не тот Пантеон, которого ты помнишь, тварь. Я — смертный Атрей, и я отрюблю голову даже небесной сущности!
Они называют себя богами. Но когда они умирают, память о них уносит ветер. Да, небеса боятся меня. Не потому что я — божество, а потому что я — человек. Я — брат воинов, спящих под пшеничным полем. Я — брат сотни проигранных битв. Я покажу богам, кто я и кем могу стать!
— Сколько нам лет, Овечка?
— Мы старше тех, чьи следы давно исчезли.
— Это много.
— Я помню все эти годы.
— Мы решаем...
— ... когда вы умрёте.
Мир пытался забыть о моём существовании. Я напомню, почему меня нужно бояться.
Суета живого мира и покой посмертия — мне всё это подвластно. Смертные ставят перед собой ложные цели. Я же разрушу их заблуждения.