— Я Том.
— А я Джерри.
— Ты разговариваешь?
— Я Том.
— А я Джерри.
— Ты разговариваешь?
Вот, что я думаю о самоубийстве: все мы его понимаем. На все сто. Желание покончить со всем, сдаться, послать нахрен. Мы не оправдываем его, не прощаем. Но понимаем всем сердцем.
— Тут все хранят секреты других. Это неписанный закон.
— Ты же выдал секрет Гидиана...
— И правда. Значит, ты одна из нас.
Мы будем заниматься всеми видами дурачества: будем валять дурака, дурачить друг друга, мы будем дурачиться даже тогда, когда другие дураки будут бояться по-дурачески придуриваться.
— Мне капучино. И ружье. Уверена, у тебя найдется.
— Что-нибудь придумаем. Похоже, Шекспир ошибался. Пьеса слепа к жизни, но только, если в ней нет кукол.
— У меня есть телефон. Только он в шкафчике.
— Почему?
— Не хочу таращится на свою руку весь день. Советую попробовать.
— Ты спас мне жизнь. Зачем?
— Может быть... Мне нужно смотреть на другое лицо. Даже если оно такое уродливое, как твоё.
— Ты по-прежнему считаешь, что люди уродливы?
— В сравнении с драками — очень уродливые. Но эта тварь, что там — ещё более уродливая, чем ты.