Когда эльфийский клинок поцеловал мою глотку, я не обосрался. Желаю вам того же счастья, лорды, — чтобы вы умерли в чистых портках.
— Она хочет стать ещё сильнее. Она же умрёт.
— Ну, помолимся за неё по дороге из этого города.
Когда эльфийский клинок поцеловал мою глотку, я не обосрался. Желаю вам того же счастья, лорды, — чтобы вы умерли в чистых портках.
— Она хочет стать ещё сильнее. Она же умрёт.
— Ну, помолимся за неё по дороге из этого города.
— На твое счастье, когда я расплачусь за твои услуги, это будет не твоя забота.
— На твое счастье, я сочла твою компанию беседы достаточной платой.
— Ничего себе они тут устроили!
— Лютик, воздержись от комментариев, я не настроен шутить.
— А я наоборот! Во что вы играли? В укрощение бесов или в «освободи принца»?
— Лютик, ***ь!..
— Прости, я не мог отказать себе в капле сарказма.
Зло есть зло, Стрегобор. Меньшее, большее, среднее. Суть одна. Не мне тебя судить, я тоже не только добро творил в жизни. Но теперь, если придется выбирать между одним злом и другим, я предпочту не выбирать вовсе.
— Твоя попка как орех, так и просится на грех.
— Не для тебя моя ягодка цвела! Иди засади Золтану!
Абракадабра, чары-мары, фокус-покус.
— Когда-нибудь я сделаю тебе ожерелье из зубов дракона. Самое красивое на свете!
— Нет. Надо жить и не мешать жить другим.
— Что это значит?
— Это наш кодекс. Надо держаться принципов. А иначе весь мир погрузится в хаос.
Настоящий мужчина ищет клады один, а тот, кто задерживает допоздна чью-то драгоценную дочь, просто трус.
– Когда мы к обоюдному удовольствию расстанемся, вы с чистой совестью можете проигрывать любым обезьянам любые кольца и падать во все лужи подряд, но пока вы при мне, вы чужой добычей не станете. И передайте это вашим приятелям.
– Я никогда такого не скажу!... Я не трус! – выпалил Дикон и осёкся.
– Зато другие – трусы, – припечатал Алва, – как Человек Чести вы должны предупредить их об опасности. Впрочем, можете не предупреждать, это даже веселее.
— Моя мать, покойница, была бы в ужасе.
— Я ей не скажу.