Сдержанность переоценивают.
– Ты меняешь личности как перчатки. И знаешь, что? Это жутковато. Ты хоть когда-нибудь бываешь собой?
– Я принц, Алина. Я не могу позволить себе такую роскошь, как быть собой.
Сдержанность переоценивают.
– Ты меняешь личности как перчатки. И знаешь, что? Это жутковато. Ты хоть когда-нибудь бываешь собой?
– Я принц, Алина. Я не могу позволить себе такую роскошь, как быть собой.
– Ты украл ее?
– Как и несколько других документов из его каюты. Опять же, если учесть, что каюта фактически моя, это нельзя назвать кражей.
– Фактически, – раздраженно начала я, – каюта принадлежит капитану, у которого ты украл судно.
– Справедливо, – признал Штурмхонд. – Если твоя карьера в роли заклинательницы Солнца пойдет крахом, подумай о стезе адвоката. Ты любишь придираться.
– А что полезного делаете вы, ваше высочество?
– Я – принц. Делать что-то полезное не входит в мои обязанности.
– В Керамзине у меня была кукла, которую я сделала из старого носка, и всякий раз, как Мал уезжал на охоту, я говорила с ней. Может, она бы подняла мне настроение.
– Да-а, странной ты была девочкой.
– Ты себе даже не представляешь. А с чем вы с Толей играли в детстве?
– С черепами наших врагов.
Неплохое начало дня – я чуть не умерла и, возможно, спровоцировала мятеж. Может, успею еще что-нибудь поджечь до завтрака.
Столько мужчин пытались сделать ее королевой. Теперь она понимала, что родилась для большего.