Тебе никогда не предназначалось погибнуть от оружия, Доктор. Мирному человеку, знающему все виды вооружения, кроме, пожалуй, самого женского. Поцелуй-поцелуй.
Берегись, галстук-бабочка!
Тебе никогда не предназначалось погибнуть от оружия, Доктор. Мирному человеку, знающему все виды вооружения, кроме, пожалуй, самого женского. Поцелуй-поцелуй.
— Вне всякого сомнения, вы точно его [Доктора] жена.
— О, Эми, Эми, Эми... ты правда думаешь, что всё так просто?
— А-га.
— Ты умница. Не скажу, что ты права, но ты однозначно умница.
— А это моя подруга Ривер — отличная прическа, умна, вооружена и, в отличие от меня, совсем не против пострелять в людей. Мне не должно это нравиться, но мне нравится!
— Спасибо, милый!
— Я знаю, что вы работаете в команде и всё такое, но она точно убьёт первых троих из вас.
— Первых семерых...
— Семерых? В самом деле?
— Для тебя даже восьмерых...
— Перестань!
— А ты меня заставь!
— Может и заставлю.
— Ты умираешь и нашел время переодеться?!
— О! Всегда нужно уметь тратить время впустую! Особенно, когда его нет! Время тебе не указ! Правило 408.
— Амелия Понд. Судебная машина смерти. Почему я не удивлен? Звуковая трость!
— Ты серьезно?
— Умышленно никогда! Никогда не будь серьезным! Правило 27. Тебе их лучше записывать.
— Кто я? Твоя жена? Или твоя убийца?
— О, я не хочу на тебе жениться.
— А я не хочу тебя убивать.
Проблема в том, что все наоборот: мое прошлое — его будущее. Мы путешествуем в противоположных направлениях. Каждый раз, когда мы встречаемся, я знаю его лучше, а он меня хуже. Я живу ради наших встреч, но я знаю, что с каждым новым свиданием он будет на шаг дальше. И придет день, когда я загляну в глаза этого человека, моего Доктора, и у него не будет ни малейшего понятия, кто я. И я думаю, это убьет меня.
Все знают, что все умирают. Но не каждый день. Не в этот день…
Некоторые дни особенные. Некоторые дни такие чудесные. В некоторые дни никто не умирает вообще. Иногда за очень долгое время, однажды в миллионы лет, когда удача на нашей стороне, и Доктор приходит на зов, выживают все.
Мы раскрываемся только во тьме. Добродетель перестаёт быть таковой, если ищет преимущества. Добро является добром в последний час, в глубочайшей яме без надежды, без свидетелей, без награды. Добродетель проявляется в критический час, вот во что он верит, и это первейшая причина, почему я его люблю — моего мужа, моего безумца в будке, моего Доктора.
— Красавчик, я же сказала «со мной».
— А! Так это я красавчик?
— Да! Быстровато это у нее вырвалось.
— Нельзя открыть ТАРДИС щелчком пальцев. Она так не работает.
— Для Доктора — работает.
— Я — Доктор.
— Да. Когда-нибудь.